– Спасибо... Спасибо... – отвечало эхо.
Обнявшись с Мужчиной вашей жизни, вы смотрите, как взлетает самолет.
– Я так счастлива, что мне даже не удается заплакать, – шепчете вы.
– А мне сейчас удастся, – отвечает ваш Любимый Муж. – Я разорен!
Эпилог
Настоящая любовь начинается лишь тогда,
когда уже нет нужды в ней признаваться.
Вы лежите в своем шезлонге на террасе в Микулете. Любимый Муж тоже здесь, рядом с вами. Мельхиор свернулся клубочком у вас на животе и наблюдает за происходящим, полуприкрыв глаза. Три немецкие овчарки спят, рядком лежа на земле. В воздухе разлит мягкий синевато-серый осенний свет. Начинают золотиться виноградники. В окрестных лесах краснеют клены. Солнце скоро скроется за холмами. Тишину нарушает лишь щебетание птиц, которые готовятся ложиться спать.
– О чем ты думаешь? – неожиданно спрашивает Он.
Вы смотрите на него с удивлением. Такой вопрос не в его стиле, как сказал бы Пруст.
– Ты не заболел? – с тревогой спрашиваете вы.
Теперь его очередь удивляться:
– Нет, кажется, нет. Почему ты так решила?
Ваш супруг, как всегда, готов заподозрить у себя что-то вроде холеры.
– За все время нашей совместной жизни ты меня впервые об этом спрашиваешь.
– Старею, дорогая, – смеется Он.
– Вообще-то я думала о годовщине нашей свадьбы.
– Интересно. И с чего бы это вдруг?
– Она у нас сегодня.
– А, черт! Опять забыл!
– В тридцать седьмой раз!
– Ты хочешь сказать, что сегодня исполнилось тридцать восемь лет, как мы поженились?
– Именно.
– О-хо-хо... Как быстро летит время!
– Мог бы добавить «когда я с тобой» – мне было бы так приятно!
– Ты отлично знаешь, что я неспособен сюсюкать с женщинами, даже если они приходят от этого в восторг. Я ненавижу пошлость.
– Да уж! Это я поняла еще тридцать восемь лет назад. Ты ни разу в жизни не признался мне в любви!
– Слушай, если я прожил с тобой больше трети века, могла бы уж сообразить, что ты мне небезразлична.
– Мне часто кажется, что все дело в привычке. Впрочем, может быть, совместная жизнь со мной так приятна, что тебе просто не удалось найти другую, столь же восхитительную спутницу.
– Твоя скромность меня восхищает.
– Между прочим, однажды мы чуть не развелись.
– По твоей вине!
– Какая наглость!.. А КТО, по-твоему?..
Он наклоняется и прикладывает указательный палец к вашим губам.
– Ш-ш! Не забывай, мы оба поклялись больше никогда об этом не говорить.
– Да, ты прав. Прости.
Есть один вопрос, по которому вы с вашим мужем никогда не договоритесь. Тут между вами пропасть, и это настоящая трагедия. Стоит вам коснуться его, и начинаются скандалы со слезами, оскорблениями и даже (позор!) битьем посуды.
Дело в том, что у вас разные политические взгляды.
А уж этого Ваш Мачо потерпеть не может.
Он совершенно уверен, что его жена обязана думать и голосовать так же, как Он, Глава Семьи. Но вы, старая убежденная феминистка, не сдаетесь, и это выводит его из себя. Долгие годы приближающиеся выборы порождали в вашей семье кризисы, о которых и не подозревали в мире большой политики. Вы ругались с пеной у рта, обзывая друг друга «социалистом в овечьей шкуре», «гнусным фашистом», «коммунистической дрянью», «недорезанной буржуйкой» (это про вас), «вонючей троцкисткой», «интеллектуальной проституткой» и т.д.
И в один прекрасный день ваш муж, так и не сумев заставить вас проголосовать за Его кандидата в президенты, пригрозил убить вас. Вы сбежали к одной из сестер.
Он потребовал развод.
Ваше семейство пришло в полное смятение.
Обе ваши дочери в ужасе оттого, что происходит дома, метались между отцом и матерью, рыдали, умоляли и в конце концов добились примирения (к этому моменту вам уже осточертело ночевать у сестры на диване) и заставили вас поклясться на их невинных головках, что вы раз и навсегда прекращаете разговоры о политике.
Вы сдержали слово.
Не без труда.
Пришлось прекратить семейный просмотр новостей по телевизору с соответствующими комментариями. «Этот тип – кретин». «А вот тот – подонок». «А этот – просто осел».
А также перепалки по поводу передовиц в ваших газетах. (Каждый был подписан на свою.)
Теперь вы голосуете на разных избирательных участках. Отныне он опускает свой бюллетень в урну в Париже, а вы – в Мустусу.
Но в семью вернулись мир и покой. По крайней мере относительные: ваша жизнь полна споров, которые оживляют ее и не дают вам обоим скучать. Ведь вы твердо уверены, что скука – враг любви. Маленькая бурная дискуссия гораздо лучше мертвой тишины.
Он потягивается и зевает.
– Что ты хочешь получить в подарок на 38-ю годовщину нашей свадьбы?
Подарок – это всегда приятно. Вы нежно улыбаетесь своему Господину и Повелителю.
– На твое усмотрение.
– Думаю, Королева-Солнце мечтает о маленькой автоматической лопатке для сада Микулета.
У Вас вырывается отчаянное «Только не это!»
– Извини! Но мне слегка поднадоели сельскохозяйственные подарки.
– Значит, и тележка для сбора винограда не пойдет?
– Даже не думай!
– Но тогда что?
Вы напряженно думаете. Чего вам больше всего хочется? Ага, вот оно!
– Тебе это дорого обойдется! – улыбаетесь вы.
– О-хо-хо! Крупный бриллиант?
– В моем сейфе в банке их два, и оба очень красивые.
– Ничего себе! Откуда они взялись?
– Это наследство от мамы. Но так как я знаю, что ты терпеть не можешь, когда женщина украшает себя драгоценностями, я их и не ношу. Они достанутся девочкам.
– Хорошо. Я лично люблю мех. Настоящий. Хочешь соболье манто?
– Ага, чтобы друзья мадам Бардо закидали меня помидорами и тухлыми яйцами...
– Так что?
– Всего три коротких слова: «Я тебя люблю»...
Молчание. Потом он улыбнулся:
– Ты упряма как осел! Если уж ты что-то вбила себе в голову, ни за что не отстанешь!
Он вскакивает, сбрасывает с шезлонга подушки на пол и толкает вас на них:
– Ложись!
– А что ты собираешься делать? – спрашиваете вы с некоторым беспокойством (никогда не знаешь, что придет в голову вашему супругу).
– Обычно тебе это очень нравится.
– Ладно, но с одним условием: ты признаешься мне в любви.
– Согласен. Мы одни в доме?
– Совершенно.
Он срывает с себя одежду, потом срывает одежду с вас, поворачивается к солнцу, которое садится за Кустальским лесом, и выкрикивает во всю силу своих легких:
Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ!!!
Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ...
– У-У-У... – отвечает эхо из-за холмов.
Охотники на кабанов, которые прочесывают дубовые рощи на гребне Сула, ошеломленно переглядываются.
– Макарель! Кто это так орет? – спрашивает старик Пьер с фермы Гинет Басс.
Он направляет свой карабин с оптическим прицелом в сторону Микулета.
– Это парижане, – сообщает он товарищам. – Ого! А они там не скучают у себя на террасе...
Сойка, сидящая на ветке старого дуба, спрашивает у Мельхиора:
– Чем там занимаются твои хозяева?
– Любовью. Они либо спорят, либо занимаются любовью. Наверное, это и есть настоящая страсть, – с гордостью отвечает Мельхиор.
А он шепчет вам на ухо:
– Дурочка! Конечно, я тебя люблю! И буду любить всегда...
Вас заполняет нахлынувшее волной бесконечное счастье. Не напрасно же вы ждали этого момента тридцать восемь лет.