– Оставьте этого человека в покое!
Мадам Расту в красивом трикотажном зеленом платье (которое вы ей подарили на Рождество), с бархатным бантом в волосах и стразовыми серьгами выглядит шикарно. Приняв ее за новобрачную, Пузан влепляет ей пощечину.
– Заткнись, шлюха!
– Едрена вошь! Расстрелять придурка! – ревет контр-адмирал, от ярости сделавшийся лиловым.
Мадам Расту и сама от пощечины не в восторге.
Она замахивается своим ножищем и – чик! – Пузану по носу! Брызжет кровь.
Раненый визжит, как поросенок, дико вращая глазами.
– Помогите! Убивают! Эта женщина убийца!
– Звони в службу спасения! – кричит Любимый Муж.
Все это время он хлопал мать по щекам, теперь она очнулась и встала.
– Папа! Ты понимаешь наконец, что женился на сумасшедшей! – орет Плешивый, смотря двумя глазами в разные стороны.
– Идиот несчастный! – вмешивается Лилибель. – Новобрачная – это я! А пощечину вы влепили консьержке! Мадам Расту, дайте-ка сюда ваш нож. Я этой жирной свинье уши пообрезаю!
Ее удерживают.
Вы хватаете со стола красивую белую вышитую салфетку и промокаете там-сям капли крови.
– Не надо никаких спасателей, – говорите вы Мужу, – у этих господ внизу своя скорая стоит. Пусть и доставит их в великолепную клинику.
Враг обращен в позорное бегство.
– Мадам Расту, – торжественно заявляет контр-адмирал, – я награждаю вас медалью за отвагу!
Срывает с себя боевой крест и прикрепляет его на пышную зеленую консьержкину грудь. Растроганная мадам Расту розовеет от волнения.
– По-моему, молодых пора отвезти в «Лютики», – шепчете вы Любимому Мужу. – Наш матрос порядочно наклюкался.
Ваш супруг берет свою мамочку под руку.
– Совет вам да любовь, – говорит он.
Лилибель с неожиданной для нее нежностью гладит сына по щеке.
– Спасибо, малыш. Но, знаешь, я никогда не забуду твоего отца. С ним я была очень счастлива.
– Не сомневаюсь, ты проживешь еще много лет в радости и... покое.
«Река не так стремительно впадает в море, как человек в заблуждение» (приписывается Вольтеру).
Глава III. МОЛОДО – ЗЕЛЕНО
Отроческая любовь подобна костру
из сырых дров: дыма много, тепла мало.
Бип-бип... Бип-бип...
Семь часов пять минут утра.
– В такое время звонит только Жанин, – зевает Мельхиор.
Жанин – это ваша подруга; как и вы, она встает в пять утра и садится писать. Вы любите немного поболтать с ней на рассвете, когда бездельники-парижане еще спят (В столице бесполезно звонить кому-нибудь на работу раньше десяти, а то даже и одиннадцати, если у месье так называемый рабочий завтрак в «Георге V» или в «Плазе» с другими прожорливыми лодырями.
К своему удивлению, вы слышите голос Матиаса, семнадцатилетнего внука. Что-то стряслось у Старшей в доме.
– Нет-нет, бабуля, не беспокойся, – сбивчиво бормочет он. – Просто у меня к тебе... м-м... маленькая просьба.
– Слушаю тебя, мой мальчик.
– Около года назад ты меня подписала на «Пари Матч».
– Ну да.
Одно из великих огорчений в вашей жизни: Матиас не любит читать. Вы все перепробовали: открыли ему счет в ближайшем книжном магазине, водили его во «Фнак»[8] и покупали роскошные спортивные альбомы (он их обожает, но смотрит только фотографии), подписывали его на «Микки», «Пиксу», «Шушу»[9], «Кусто для юношества», «Футбольный журнал», «Карате Башидо», «Теннисный журнал» и, наконец, на «Пари Матч». В «Пари Матч» он, как вам стало известно от его ехидной сестры, только рассматривает картинки в разделе «Знаменитые люди».
– Бабуль, а не могла бы ты вместо «Пари Матч» подписать меня на «Ля Круа»[10]?
– На ЧТО?
– На «Ля Круа».
Если бы к вам на стол, приплясывая, опустился инопланетянин, вряд ли вы удивились бы сильней.
– На католическую газету?
– Да, – смущенно лепечет Матиас.
Зная, что молодежь не любит, когда родители и бабушки с дедушками проявляют излишнее любопытство, отвечаете:
– Ну разумеется, мое золотце, сегодня же подпишу.
Дождавшись времени, когда он уходит в лицей, бросаетесь к телефону и звоните его матери.
– Угадай, какой подарок попросил у меня сегодня твой сын!
– ...Серфинг?
– Подписать его на «Ля Круа»!
– На ЧТО?
– «Ля Круа». Католическую газету.
– Он с ума сошел!
– Похоже, так. Ты не знаешь, в чем дело?
– Нет. Боже мой! Не хватало еще, чтобы он пошел в священники...