— Это так расстраивает, — сказал он, — что люди не понимают, что я охочусь за призраком. Идеальный Убийца — призрак, Кит. Я никогда не поймаю его. Он расхаживает по городу и убивает людей, а я ни черта не могу с этим поделать. Ни я, ни кто бы то ни было другой. Если расследование отдадут в другие руки — лучше от этого не станет. Это мое дело. И или я его раскрою, или нет. А изучил я его целиком и полностью.
— Но разве дополнительное мнение не поможет? — неуверенно отозвалась я, даже не зная, как лучше поступить в данной ситуации.
— Никому не нужны дополнительные мнения, они ставят на нового следователя. Это мое дело. Наверное, ко мне все-таки прислушиваются, раз до сих пор не сняли. Но беспокойств все больше. Даже отчаяния. Оно и раньше присутствовало, помнишь... чашку, но сейчас — не представляю, что у руководства на уме и что они собираются предпринимать.
Он говорил с такой упертостью — в какой-то миг даже злостью. Но не совсем. Вряд ли Алекс вообще знал такое чувство, как злость. Я сменила тему и дальнейшие несколько минут мы обсуждали другие области. Погоду, Рождество и так далее. Обсудили, сколько снега еще выпадет, как в Хэрродс завернули подарок Мэгги от Кит в настолько совпадающую по цвету с голубым платьем бумагу — но в конечном итоге его голос становился все тише, после чего Алекс сообщил, что ему надо поспать. И именно я повесила трубку.
Я перебирала ноябрьские письма, сортировала и откладывала запросы, которые хотела бы удовлетворить и за которые не взялась бы — в последнее время я была немного импульсивной и посчитала, что неплохо было бы вернуться к методичному отбору. Да, нет, да, да, да, нет, нет. Одно за другим, две стопки становились все выше.
Аккуратные стопочки. Упорядоченные. Безопасные.
Мысли утекли далеко в лето, в день, когда все пошло не так. Я обернулась к прикроватному столику — оно лежало там, спрятанное под ложным дном ящика, рядом с латексными перчатками. Письмо с просьбой убить Мэгги. Письмо Майкла. Оно ждало своего часа. Именно оно переплело наши с Мэгги жизни странным и ужасным образом.
Внизу открылась дверь. Засвистел ворвавшийся ветер, и донеслись тихие шаги. Дверь захлопнулась. Это вернулась мама. Я продолжила раскладывать письма, одно за другим. Шаги застучали по коридору, потом начали подниматься на второй этаж. Затем остановились, когда мама осознала, что у меня горит свет.
— Кит?
Я ответила не сразу. Выждала несколько секунд.
— Мама?
— Ты почему еще не спишь?
— Не так уж и поздно. Всего одиннадцать. Сейчас же каникулы.
— Одиннадцать? Больше. Ложись.
— Ладно, — ответила я. Против я ничего не имела. Хотя времени действительно было всего одиннадцать.
Снова послышались мамины шаги. Я встала с кровати.
— Мам? — позвала я. Она остановилась.
— Что такое?
— Прости, но на Рождество меня не будет дома.
— Почему? Мы всегда празднуем сочельник вместе. — С удивлением я осознала, что она расстроилась. Кольнула совесть. Но это ничего не меняло.
— Мне надо будет кое-что сделать, — ответила я. — Мне очень жаль.
Она колебалась.
— Обязательно именно тогда?
Она сразу же поняла о чем речь. Очевидно. Она знала, что я убью — и боялась. Опасалась чего-то неопределенного и невыразимого — как-то странно улавливать в ее голосе такие нотки. Это же моя вечно храбрая мама. Ослабевшая, как измотанная штормами гора, и прирученная человеком...
Отчего-то заныло сердце.
Да, это должно произойти в сочельник.
Я не могла объяснить ей на словах почему. Любой другой день подошел бы. Но канун Рождества — для меня знаменательный день, а смерть Мэгги будет важным для меня шагом, и я хотела бы объединить два этих события.
— Да, обязательно, — ответила я.
Мне приснилось, как мы с Дианой сидим на краю скалы. Молча. У нее во взгляде читается непонятный гнев, но я отмечаю это лишь краем глаза, не решаясь повернуть голову. Она красива, даже, можно сказать, ослепительно красива.
Подул сильный ветер, который принес с собой аромат корицы.
— Тебя это волнует? — спросила Диана.
— О чем ты?
— Тебя волнует, что ты — не я?
— Не понимаю, о чем ты. Мы с тобой одно целое.
— Нет, я — это ты, но ты — это не всегда я.
Но мы же один человек; ее слова не имели смысла. Но это же сон, значит, этот вопрос меня как-то волновал. Я кивнула и посмотрела в обрыв, глубину которого скрывал туман.
— Волнует, — ответила я.
Засмеявшись, она проследила за моим взглядом.
— Знаешь, что там, внизу? — спросила она, вместе со мной глядя в темную пустоту.
— Нет. А ты?
— Безумие?
В тоне ее звучала уверенность, так что я поверила. Ветер отбросил волосы на наши лица, и мы убрали их единым слаженным движением. Мы были еще более схожи, чем казалось на первый взгляд.
— Безумие... — голос мой трепетал.
— Скоро нас не станет, — сказала она.
— Ошибаешься.
Она повторила:
— Скоро нас не станет, — решительно, мудрее, словно она знала больше, чем я.
— Только не меня, — прошептала я. Она вздохнула. Она знала, что со мной тяжело спорить.
Она мягко опустила руку мне на плечо и наклонилась. С необычайно грустным видом она поцеловала меня в лоб, как мама или сестра, и тихо прошептала:
— Просыпайся.
А затем ее лицо неожиданно превратилось в лицо Майкла, и я сразу же проснулась, в ужасе и крича, а Дианино лицо кануло в небытие непонятного сна.
Я стояла у окна, рядом с корзиной распродажных старых компакт-дисков, которые обычно продают на кассе и которые никто не покупает за ненадобностью. Кто в наше время слушал компакт-диски, когда все необходимое можно найти онлайн? В магазине царил настоящий рой из людей. Завтра сочельник, поэтому люди отчаянно закупали финальные штрихи к ужину. Я рассеянно осматривалась, держа корзинку на одной руке, а на другой куртку.
В корзине я заметила и Черрин диск, он был на самом верху. На обложке красовалась она сама. Одетая в длинное красное платье, с красными губами и красным облаком волос. Она пленила даже с фотографии. Восхитительно потусторонняя. И в отличие от встречи в Хэрродсе, такая похожая на ту, что убедила не убивать ее в гримерке.
Стало жарко. Я отложила диск обратно, свою корзину опустила себе под ноги, чтобы снять свитер.
— Кит?
О, узнаю этот голос. Я натянула улыбку, опустила свитер поверх апельсинов в моей корзине и обернулась.
— Доктор Марцелл.
— Не ожидала тебя здесь увидеть.
Она остановилась, держа пять бумажных пакетов, на вид довольно тяжелых. Вид у нее был сбитый с толку, словно она действительно не могла понять, что я могла делать в продуктовом магазине.
— Я живу рядом, — сказала я, махнув рукой в сторону.
— Я поняла. Видела тебя неподалеку с Мэгги.
— Ах, да, — улыбнулась я. — Это было забавно.
— Я тоже живу неподалеку, — продолжила она, потом засомневалась, будто взвешивая, стоит ли мне сообщать это. Я понимающе кивнула, поглядывая на ее обручальное кольцо.
— С мужем?
— Да.
Я была вся такая вежливая, по крайней мере, старалась.
— Чудесно, — ответила я.
— Закупаешься к Рождеству? — спросила она, кинув взгляд на апельсины, мандарины, гранолу, шоколад, хлеб и яйца в моей корзинке. Я захихикала.
— Вроде того. Мама закупила гору продуктов для праздничного ужина — и забыла, что надо есть что-то помимо него, так что пришлось мне сходить за чем-нибудь, чтобы продержаться.
— О как.
На мгновение мы обе притихли.