Маленькая пухлая домовиха с метр ростом в смешном поварском колпачке сердито вперила руки в боки, чуть сощурившись.
– Нет, не перепутала. Неча мне тут возмущаться! Не ко мне претензии, – раздражённо пробурчала она, – Вам, ургхам, вобще не стоит на роскошь рассчитывать. Чай, привычно, не облезешь.
Вот спасибо на добром слове.
– Держи, – домовушка сунула мне в руки связку ключей и стопку белья, – Кормим три раза, вместе с адептами. Утром встаёшь – сразу принимайся за работу. Вставай пораньше, на тебе вся территория. Занятия начинаются в девять утра, заканчиваются к четырём часам, до этого по учебным корпусам ходи как мышка. Всё понятно?
Понятно, что ничего не понятно.
– Разберусь, – отмахнулась я, чихая от пыли, и, взяв ключи и бельё, захлопнула дверь, дабы побыть, наконец, в одиночестве, определиться с планами и оценить масштаб моего попадалова.
Надеюсь, и впрямь разберусь, а не помру, заплутав где-то в закоулках Академии. Блин, вот гады, хоть с этим могли бы помочь. «Разбирайся сама», ну конечно. Зато хоть наивной не буду.
При более детальном осмотре, «комната», в которой мне предстояло жить, оказалась и впрямь крохотной, как коморка, с облезлой небесно-голубой краской на стенах, освещённая магическим шариком-светильником, одиноко висящим на стене, включающимся и выключающимся хлопком. Дощатый пол не покрашен, но покрыт каким-то древним, затёртым до бесцветности ковром. В углу – большой покосившийся деревянный шкаф с оторванной дверцей, из которого виднелись вёдра и тряпки, а рядом с ним, внизу – какая-то ржавая труба или отверстие, которое на проверку оказалось местным аналогом крана, из которого текла только тёплая вода. В противоположном углу затесался маленький диван с порванной местами обивкой, где я помещусь целиком разве что чудом. В остальном комнату наполняли буквально разбросанные картины, сломанные статуэтки, столы, стулья и табуретки, даже нечто вроде трибуны нашлось, какие-то неопознанные странные вещи (может, местное учебное пособие какое-нибудь). Всё это приправлено толстенным слоем пыли и паутины. Хоть сейчас пиши картину «Антисанитария».
Вот бы как в детстве, плюхнуться на попу и громко разрыдаться, когда что-то не нравится. Вобще-то можно, конечно, но вряд ли прокатит. Так что, немного посидев в прострации и наглядевшись на сетку трещинок на стене, я решила попробовать взять себя в руки и навести тут хотя бы относительный порядок. Всё-таки мне здесь жить. Вряд ли у меня будет возможность здесь прибраться потом, когда уже приступлю к служебным обязанностям. Куда бы ни скатилась отныне моя жизнь – пробьёмся, приспособимся.
Надеюсь, на деле оно так же легко, как звучит.
Глава 3
Первый день – комом
Практически всё на свете можно обратить в свою пользу. Всё дело в подходе.
Просыпаться рано утром на работу – это уже рабский труд. По крайней мере, мне всегда так казалось. Особенно если учесть, что вчера я полночи проворочалась и прорыдала, уткнувшись носом в спинку старого дивана и чувствуя себя Золушкой, разве что её крайне пессимистичной версией. Как бы ни пыталась себя хоть немного успокоить и настроить на лучшее – не получалось, так что под утро я не уснула, а просто отрубилась, как сломанный компьютер, напрочь выпав из реальности. И ничто меня не смогло бы разбудить: ни громыхнувшая рядом пушка, ни файербол в лицо, ни третья мировая.
– Ччёрррт!!! – …а вот ни с того ни с сего опрокинувшийся диван – очень даже смог.
Больно ударившись лбом об пол, я подскочила, как ужаленная, даже не успев толком проснуться. Волосы дыбом, глаза навыкат, и абсолютное непонимание, кто я, где я и что я здесь делаю.
Осмотревшись и вспомнив все подробности вчерашнего дня, я первым делом подумала, что я в психушке и мне всё чудится. Вторым – не без подозрения скосилась на диван, мирно стоящий рядом, как ни в чём не бывало.
«Что за нафиг? Неужели упала во сне? – Пронеслось в моей ушибленной головушке, – Вроде никогда не падала, не ворочалась сильно…»
Ещё раз осмотрелась. Темно. Значит, ещё ночь, можно поспать, ибо сил, как я понимаю, понадобится много.