Командование и штаб фронта располагались на КП отдельно от управлений начальников родов войск и служб (на удалении 15–20 км) в специально оборудованном в инженерном отношении районе.
В описываемый нами период КП Западного фронта располагался вблизи станции Обнинская, восточнее Малоярославца, куда он передислоцировался еще в мае 1942 года из Перхушково. Для командующего, начальника штаба и членов Военного совета были оборудованы [114] отдельные домики с убежищами тяжелого типа. Вход в них делался прямо из кабинета, что позволяло в случае нападения авиации врага быстро укрыться в убежище. Но кстати замечу, что за мое двухлетнее пребывание на Западном фронте КП фронта ни разу не подвергался ударам с воздуха. Это свидетельствует о том, что он был искусно замаскирован. Саперы потрудились на совесть. Инженерное оборудование командного пункта возлагалось на начальника инженерных войск фронта.
Обычно кроме основного КП сооружался запасной, на тот случай, если основной подвергнется ударам авиации врага. Строился он и по соображениям оперативного порядка, чтобы можно было быстро сменить дислокацию КП и обеспечить непрерывное управление войсками.
Когда КП фронта размещался вне населенных пунктов, командующему и членам Военного совета ставились рубленые дома. Они состояли обычно из небольшой приемной, кабинета, маленькой столовой и спальни, санузла с ванной и кухоньки с подачей горячей и холодной воды. Для работников штаба фронта сооружались землянки размером ЗХб м с дневным светом через нишу, в которых они работали и жили. В них устанавливалась небольшая печь для обогрева. Землянка защищала от осколков и пуль.
В последующем, в период наступательных операций, когда наши войска вышли в западные области Белоруссии и Украины, а затем в Польшу, Германию, КП фронта размещался в населенных пунктах. Он рассредоточивался как можно шире и хорошо маскировался.
Командный пункт армии по масштабам был значительно меньше фронтового, но основные элементы в нем были такие же.
А сколько фронтовых дорог проложили саперы? Трудно подсчитать.
От дорог на фронте зависело многое, недаром их называли артериями войны. По дорогам войска питались всем необходимым для жизни и боя. Главные маршруты фронта разветвлялись на армейские, корпусные и дивизионные дороги, полковые и батальонные колонные пути. Точно как у человека главная артерия разветвляется на более мелкие по всей периферии его сложного организма. Существовавшая сеть дорог, развитая в интересах народного хозяйства, не всегда совпадала с сетью военных. Поэтому требовалось дополнительно строить много новых дорог, и прежде всего с твердым покрытием. Дело это очень трудоемкое, [115] но и совершенно необходимое. Еще со времен татарского нашествия Батыя на Руси «гатили гиблые места» лесом.
В 1941 году строили и мы дороги с жердевым покрытием, благо лес находился под руками, Эти дороги солдаты называли «рояль» — под тяжестью машины каждая жердь с треском глубоко прогибалась, как клавиша рояля, и все вместе они вызывали нестерпимую тряску. Неоднократно мне самому, когда я проезжал по участкам жердевых дорог, приходилось ощущать эту очень чувствительную тряску. Жалоб на «жердевку» поступало множество. Особенно тяжело переносили ее раненые. И все же, при всех своих недостатках, «жердевки» нас очень выручали, а порой прямо-таки спасали. В условиях тяжелых грунтов, в распутицу без них мы бы и шагу не сделали. Техника остановилась бы, увязла в грязи. Тем не менее нужно было искать новые, лучшие варианты дорог с деревянным покрытием.
В одну из поездок в 49-ю армию, оборонявшуюся в районе Юхнова, я побывал у ее командующего генерал-лейтенанта Ивана Григорьевича Захаркина, сослуживца по Московскому военному округу. Тогда он занимал должность заместителя командующего войсками округа. Вместе с ним мы не раз выезжали в командировку в части округа для проверки боевой подготовки и проведения учений. Так что хорошо узнали друг друга. Мне нравилось его умение доходчиво разъяснить самый сложный вопрос, подметить в маленьком деле ценное, рациональное. Свои способности генерал Захаркин проявил в боях под Москвой. 49-я армия под его командованием успешно наступала, о чем я неоднократно читал в газетах.
Встретились мы с Иваном Григорьевичем тепло, по-товарищески. Поговорили о разном, коснулись и дорог.
— А наши армейские саперы молодцы, Иван Павлович. Видел, какую они оригинальную дорогу соорудили? — спросил командарм.
— Нет еще, не видел. Чем же она оригинальна?
— Ты посмотри и сам оценишь. Деревянная железная дорога.
— Что-то про такую не слышал. Новинка какая-то.
— Именно, новинка. В общем, взгляни.
Вместе с начальником инженерных войск армии полковником Б. В. Благославовым мы поехали на окраину полностью разрушенного и сожженного врагом города Юхнова. И тут я увидел деревянную железную дорогу, как окрестили ее саперы. Она тянулась вдоль опушки леса. Это был опытный участок деревянной колейной дороги. Пластины [116] (бревна, распиленные вдоль надвое) на ней были уложены вдоль по ширине хода грузового автомобиля. По краям щитов установлены реборды из окантованных бревен, не позволяющие колесам машин сойти с колеи в сторону. Пространство между колеями было заполнено песком и плотно утрамбовано, что создавало твердую основу и устойчивость дороги.
— На вид дорога хорошая, — заметил я.
— Она в самом деле такая, — заверил Благославов.
— А это мы сейчас проверим.
Мы сели в автомобиль и поехали. Машина шла со скоростью 50–60 км, но — никакой тряски, словно по шоссе, пожалуй, даже мягче.
— Не дорога, а просто прелесть, — признался я, когда мы вернулись обратно.
— И мы такого мнения, товарищ генерал. Неплохо бы побольше таких дорог построить, легче будет преодолевать труднопроходимые места.
— Непременно будем строить, Борис Васильевич. Во всех армиях, по всему фронту. Я попрошу вас направить в наш штаб чертежи этой колейной дороги для доработки и размножения, чтобы разослать в войска. Да, кстати, у вас нет случайно с собой фотографии? Хочу показать командующему.
— Есть.
Благославов достал из полевой сумки фотографию и передал мне.
Возвратясь из 49-й армии, я пошел с докладом к командующему фронтом, рассказал ему и о новинке — деревянной колейной дороге, показал фотографию. Она очень заинтересовала Ивана Степановича.
— Пожалуй, эта колейная дорога — то, что нам надо. Давайте указания инженерным войскам строить такие дороги, — приказал он.
Так был удачно решен вопрос строительства дорог с деревянным покрытием. И опять выручила нас смекалка саперов — людей инициативных, творческих. О творческой жилке саперов я буду говорить еще не раз, ибо она, на мой взгляд, очень характерна для воинов инженерных, дорожных и железнодорожных войск.
Решая вопрос о строительстве дорог, мы в штабе одновременно подумали о том, как помочь водителям лучше ориентироваться на них. Ведь прифронтовая полоса была основательно разрушена и опустошена. И найти какое-то место, обозначенное на карте, было нелегко. На карте населенные [117] пункты обозначены, а в действительности их нет, нет и населения, остались одни печные трубы, да и те зачастую разобраны для печек в землянках. Где ты находишься, куда едешь — неизвестно. Люди, транспорт часто блуждали по полям и лесам. А это во фронтовых условиях небезопасно.
После всестороннего обсуждения мы решили во всех населенных пунктах, независимо, цел он или сожжен, выставлять щитки с названием села или деревни. На основных маршрутах расставить опознавательные знаки, присвоенные данной дороге, например, треугольник, квадрат, круг, пучок веток или травы, причем ставить их от начала пути и до конца дороги, то есть до переднего края обороны. На всех ответвлениях от основного маршрута ставить указатель ближайшего населенного пункта, пусть уже несуществующего. Кроме того, в частях и соединениях были широко применены свои опознавательные знаки, прикрепляемые к борту машины. Это позволяло шоферам и личному составу отыскать свою часть, не обращаясь с расспросами к населению. Штабы частей и соединений были оповещены о системе знаков. Дорожные и бортовые знаки высоко ценились в войсках.