Даниэль Пейдж
Дороти должна умереть
1
О том, что я принадлежу к отбросам общества, я впервые узнала за три дня до своего девятилетия. А точнее, через год после того, как папа потерял работу и уехал в Секокус[1] к некой дамочке по имени Кристал, и за четыре года до автоаварии, в которую попала мама, после чего она начала горстями принимать таблетки и вместо обычной обуви носить исключительно домашние тапочки.
О моем месте в обществе на игровой площадке мне сообщила Мэдисон Пендлтон, девчонка в розовом спортивном костюмчике, возомнившая себя пупом Земли лишь потому, что у них в доме было целых два туалета.
— Простушка Эми — трейлерная нищенка! — заявила она другим девочкам, игравшим на турниках; я в это время висела вниз головой, зацепившись коленями за перекладину и подметая хвостиками песок, и думала о своем. — Денег у нее нет, вся одежда грязная. Не ходите к ней на день рождения, а то тоже превратитесь в грязнуль.
Когда настало время праздника, оказалось, что все послушали Мэдисон. Мы с мамой в маленьких праздничных колпачках, выглядевших весьма уныло, сидели за столиком для пикника в трейлерном парке «Пыльные акры». Рядом покоился торт. Нас было лишь двое. Впрочем, как обычно. Примерно через час, потеряв надежду, что кто-нибудь все же придет, мама вздохнула, налила мне очередную большую кружку спрайта и крепко обняла.
Она сказала: плевать на то, о чем болтают в школе. Трейлер — всего лишь мой дом, а не клеймо. И такой дом — лучший на всем белом свете, ведь в нем можно поехать куда угодно. Но даже у маленькой девочки хватило ума заметить, что дом наш стоит на блоках, а не на колесах. Его «мобильность» перепродали уже тысячу раз. Мама не нашла, что на это ответить.
Достойное объяснение она смогла придумать лишь в канун Рождества, когда мы смотрели «Волшебника Страны Оз» на большой плазме. Только эта плазма и осталась от нашей жизни с отцом.
— Видишь? — спросила она, указывая на экран. — Чтобы попасть в лучшее место, нужен не дом на колесах, а всего-то толчок извне.
Не думаю, что мама сама так считала. Но тогда она, по крайней мере, заботилась обо мне, сочиняя подобную ложь. И пусть я не верила в Страну Оз, зато верила в маму.
Давно это было, и много воды утекло с тех пор. Мама не та, что прежде, да и я тоже. Больше я не стремлюсь понравиться Мэдисон и не собираюсь реветь по пустякам. Не собираюсь, и точка. Сейчас мама слишком погрязла в собственном маленьком мирке, чтобы пытаться поднять настроение своей дочери. Я сама по себе, и слезы ничем не помогут.
Плачь — не плачь, а Мэдисон Пендлтон все равно находила способы сделать мою жизнь невыносимой. В день торнадо — впрочем, я о нем тогда даже не подозревала — на перемене после пятого урока она стояла рядом со шкафчиком, поглаживая огромный живот (Мэдисон была глубоко беременна), и перешептывалась со своей лучшей подругой Эмбер Будро.
Я давно уже сообразила, что лучше по возможности не обращать на нее внимания, но Мэдисон была из тех, кого просто нереально игнорировать даже в обычное время. Теперь же, когда срок ее беременности перевалил за восемь с половиной месяцев, это оказалось совершенно невозможно.
Сегодня на Мэдисон была малюсенькая футболка, едва прикрывающая живот, с блестящей розовой надписью на груди «Кто твоя мамочка?». Незаметно прокрадываясь мимо болтающей парочки к кабинету испанского, я изо всех сил старалась не смотреть на Мэдисон, но взгляд сам собой скользнул выше — от ее живота к груди, а затем к лицу. Порой просто не получается удержаться.
Она уже смотрела на меня. Наши взгляды на мгновение встретились. Я застыла.
— На что уставилась, нищебродка? — вспылила Мэдисон.
— Я? Уставилась? Я всего лишь пыталась понять, не ты ли та малолетняя мамаша, которую я на этой неделе видела на обложке журнала «Стар».
Нет, я не хотела подколоть Мэдисон, просто порой мой сарказм живет собственной жизнью. Слова сами сорвались с языка.
Мэдисон фыркнула, смерив меня вопросительным взглядом.
— Не подозревала, что тебе по карману купить «Стар». — Она повернулась к Эмбер Будро и легонько похлопала себя по животу, всего на секунду прекратив его поглаживать. — Простушка Эми сходит с ума от ревности. Она по уши втюрилась в Дастина и хотела бы, чтобы это был их ребенок.
Я не втюрилась в Дастина и вовсе не хотела ребенка, а уж от него и подавно. Но щеки все равно предательски покраснели. Эмбер с громким щелчком хлопнула пузырем жвачки и злобно усмехнулась.
— А знаешь, я тут видела, как она болтала с Дастином после третьего урока, — заявила она, — и вовсю флиртовала. — Будро надула губы и выпятила грудь. — «О, Да-а-астин, хочешь, я помогу тебе с алгеброй?»