— Измену? — пискнула я.
После слов Железного Дровосека застывший, как изваяние, Олли внезапно пришел в себя. Издав оглушительный обезьяний вопль, он подскочил, словно его запустили из рогатки, ухватился хвостом за ветку ближайшего дерева и, подтянувшись на ней, скрылся в густой кроне. Он умчался в мгновение ока. Лишь мелькнул кончик хвоста, когда Олли перескочил на другое дерево и уже окончательно исчез среди листвы.
В этот же момент Человек-велосипед встал на дыбы, готовясь погнаться за беглецом, но Железный Дровосек поднял руку, останавливая своего солдата.
— Пусть бежит, — сказал он. — Лев знает о передвижениях всех животных. Он позаботится об этом. Из леса обезьяне не убежать.
Олли сбежал. А точнее, бросил нас. Но я не винила его, даже порадовалась. И надеялась, что ему удастся оказаться далеко-далеко отсюда. Да, я радовалась за Олли, только вот у нас с Индиго возможности удрать не было. Мы попали в большую беду. Все это время жевунья была права. Каждый шаг в Стране Оз чреват последствиями. Ужасными и совершенно не соответствующими проступку. Если Олли за «дерзость» оставили висеть на столбе, каким же будет наше наказание?
Хотелось сказать Индиго, что я сожалею. Она ведь предупреждала, даже умоляла, но ее никто не слушал. Но так ли я сожалела? Разве я могла не развязать его? Сомневаюсь. Что еще тогда оставалось делать? Освободить Олли было правильным решением. Только вот… за это ли нас хотят арестовать? Лицо Индиго дрогнуло, и она, разрыдавшись, упала на колени.
— П-п-пожалуйста, — выдавила она сквозь слезы. — Я пыталась помочь Дороти. Вела изменницу на допрос! Клянусь! Просто хотела помочь! Я могу рассказать все, что знаю!
Индиго предавала меня. Ей приходилось, ее тоже не в чем было винить. Во всем только моя вина, и если мольбы жевуньи возымеют успех, по крайней мере хоть одна из нас сможет выбраться сухой из воды.
Я прекрасно это понимала, и все же ее слова резали словно нож.
— Ты не лжешь, коротышка? — холодно спросил Железный Дровосек. — Ты вела иноземку к своей принцессе?
— Конечно! — заверила Индиго. — Я больше жизни люблю Дороти. Зачем мне предавать принцессу, если благодаря ей я так счастлива?
Нужно было как-то помочь девчонке. Раз я не из Страны Оз и не знаю всех правил Дороти, может, они не будут судить меня слишком строго? Я выступила вперед.
— Индиго права. Она не имеет абсолютно никакого отношения к случившемуся.
Жевунья подняла на меня глаза. Кажется, она была мне благодарна, но сложно сказать наверняка. Железный Дровосек окинул девушку взглядом с ног до головы и кивнул человеку с пластиной вместо рта. Панель сползла в сторону, являя взору трубкообразное приспособление, выдвинувшееся в сторону Индиго, словно телескоп.
— Что вы делаете? Это я сорвала яблоко, я освободила обезьяну. — Слова неосознанно сорвались у меня с языка. Чем бы ни была эта направленная на Индиго штуковина, сулила она только беду.
Дровосек проворчал что-то себе под нос, показывая, что не обязан никому ничего пояснять.
— Прибереги свою исповедь для Дороти, иноземка. Мы в Оз очень ценим верность. Жевунья должна понести наказание за проявленное малодушие.
— Но она же сказала, что верна Дороти.
— Возможно. Но не верна тебе. В любом случае, жевунья виновна в измене.
— О чем вы говорите? Не может быть всего и сразу — она виновна либо в измене Дороти, либо мне.
— Именно, она виновна, — металлическое лицо Дровосека удивительным образом показалось мне самодовольным. — Довольно. Перейдем к наказанию.
У торчащей из губ железного солдата трубки теперь появился наконечник, напоминающий дуло пистолета. Он крутился и изгибался во все стороны, пока наводил прицел на Индиго. А та все стояла на коленях, дрожа и ловя ртом воздух.
— Беги! — выпалила я. — Беги!
Я плакала и кричала, мечтая привести Индиго в чувство. Но она не слышала, даже не открыла глаза.
Солдат выстрелил, и устройство издало хлопок. Я не смогла сдержать вздоха облегчения, когда увидела вырвавшийся из трубки снаряд: залп радужных мыльных пузырей. И это все? Я чуть было не рассмеялась, когда безобидные на вид пузырьки веселым ручейком устремились к Индиго, окружая ее, словно слетевшиеся на мед пчелы. Тем не менее они не лопнули, достигнув жевуньи, а облепили ее одежду и кожу. Индиго яростно отмахивалась, но все без толку — они даже не шелохнулись. Мои глаза широко открылись от ужаса, когда пузыри принялись въедаться в тело, растворяя плоть.