Аграфена вполне могла предаться грезам наяву, потому как за столом наступило молчание, и слышен был только стук столовых приборов о фарфоровые тарелки. Трапеза началась. Покушать Иван Афанасьевич любил плотно и вкусно. Посему стол ломился от яств. Поскольку день был скоромный, поданы были щи с гречневой кашей, подовые пироги из толченой муки с зайчатиной, бараниной, вязигой и рыбными молоками да жареные бараньи лопатки и соленая яловчина.
На сем блюда переменялись рассольным из осетрины, жареной бараньей печенкой, иссеченной с сочным золотистым лучком; говяжьим студнем с чесночком и хреном да зернистой икрой, вареной в уксусе и маковом молоке.
Имелись на столе тестяные левашники и перепечи в масле, паштет из куриных пупков, котлома с патокой, леваши из черники, брусники и малины, пряники и коврижки. Запивались яства медвяным да ягодным квасами, ячменным пивом собственного, конечно, варения, да ставленым ароматным медком. Для гостя же ученого вынуты были из самых, верно, загашных мест, венгерское и рейнское вино, качества вполне уместного даже и на губернаторском рауте. Словом, не обед, а сказка из седой русской старины.
Мало-помалу зажурчал разговор, о погоде, о недавно пришедшей партии чая, о барышах, а главное о вчерашнем происшествии на рыбной ловле. С неиссякаемым энтузиазмом Петруша в двадцатый раз взахлеб рассказывал о коварном язе, холодной воде и геройстве князя Голицына, то бишь господина Марципанова. Груша слушала вполуха, мечтательно гоняя по тарелке зеленую горошину. Встрепенулась, лишь услышав голос Мечислава Феллициановича:
— А что за люди на горе бивуаком стоят, я вчера на них нечаянно наткнулся? — спросил он, обращаясь более к Ивану Афанасьевичу.
— В городе гуторят англичане какие-то, тоже, как вы по ученой части приехали, — отозвался тот. — У подрядчика Никифорова артель копателей наняли. Недели две как в земле ковыряются.
— А что англичане в Саратове забыли? — удивился Голицын.
— Город древний ищут, — вступила в разговор бабенька. — В дальние времена, при ордынском еще иге, сказывают, на Соколовой горе город большой стоял, потом его то ли забросили, то ли сожгли. Ничего не осталось.
— Красивое место. С военной точки зрения — весьма удобная позиция. Говорят, там пугачевская ставка была? — поинтересовался Антоан, пытливо взглянув на Селиванова-старшего.
— Была, — неохотно ответил тот. — Батарея там его стояла, по городу палила. Многие среди нас его и вправду за императора Петра Федоровича принимали, потому и передались ему. А он разбойник, как вошел в город, колодников да воров из острога повыпустил, хлебные да соляные амбары растворил, дома разграбил, народу сколько извел… Беда. Казнил и миловал, пока сам в бега не ударился. Спаси нас Господи от смуты, — подвел итог Иван Афанасьевич, широко перекрестился и поднялся из-за стола.
Следом за ним потянулись и остальные. Уже в дверях столовой Антоана окликнула бабенька.
— Мечислав Феллицианович, я завтра ближе к полудню по лавкам и магазинам намереваюсь проехаться, может, составите мне компанию?
— Любой ваш каприз, несравненная Аграфена Федоровна, — мгновенно откликнулся Антоан. Маленькая старушка все более и более завоевывала его привязанность, ну, если предположить, что он способен испытывать столь мало привычное для него чувство.
— Вы меня очень обяжете. Вот и Грушеньку с собой прихватим, нечего ей целыми днями взаперти просиживать.
Где-то внутри у князя прозвучали тревожные колокольчики. Видеть Грушу для его натуры было не легким испытанием, как будто дразнишь голодного тигра куском мяса, так и подмывает выйти из роли праведника господина Марципанова и выпустить на вольные хлеба распутника и обольстителя князя Антоана Голицына. Допустить этого было нельзя. Как бы велико ни было искушение. И чтобы не проиграть в борьбе с самим собой, действовать надо было быстро и без всяческого промедления. А посему, поднявшись наверх в свои незатейливые апартаменты в самом решительном настроении, он велел позвать Африканыча. Тот появился в мгновение ока, торопливо вытирая бороду от остатков обеда.
— Багаж мой прибыл? — огорошил его странным вопросом Голицын.
— Прибыл. Только распаковывать ваш гардероб я не стал, — начал объяснять дядька и, неодобрительно глянув на старый комод, добавил: — Ему и места-то тут не хватит.