— Господа.
Тон, которым Скалия произнес это слово, говорил о том, что он не считал таковыми ни Фрэнсиса Дрейка — молодого морского капитана, ни Эвана Кэроу — смуглого моряка из Уэльса.
— У королевы есть дневники ныне покойного авантюриста Себастьяна Кэбота.
В глазах Эвана сверкнула искорка любопытства. Он знал, что Кэбот в свое время служил пяти различным монархам, осуществил бесчисленное множество завоеваний и умер в почтенном возрасте — в девяносто лет.
— В записках Кэбота говорится, — продолжал Андрэ, — что король Генрих VIII имел любовную связь, в результате которой прижил ребенка с испанской дворянкой, служившей Екатерине Арагонской. Эта женщина, по имени донна Габриэла, бежала из Англии и тайно родила сына.
Дрейк затаил дыхание.
— Кто-нибудь, кроме Кэбота, может это подтвердить?
Андрэ Скалия надменно поднял тонкие брови.
— Не торопитесь с вопросами. Наше предприятие организовано с одной единственной целью — выяснить правду, — он лениво поднял руку и нащупал серебряный знак. — Кэбот встретил донну Габриэлу на Эспаньоле, острове в Карибском море. Она вышла замуж за человека неизвестного происхождения и назвала своего единственного сына — рослого белокурого мальчика — Филиппом.
Эван и Дрейк стояли не шелохнувшись и старались не пропустить ни единого слова. Оба слышали, что король Генрих питал слабость к женскому полу, и о том, что он предпринимал отчаянные попытки иметь сына. Но ребенок, рожденный тайно?.. Неудивительно, что королева потребовала, чтобы об этом поручении никто не знал, кроме них.
— Филипп женился очень поздно, — продолжал Скалия. — Его женой была знатная леди, дочь английского пэра, уехавшего в Испанию воевать с Мурильо.
Андрэ зашагал по комнате, уперев руку в бок. Тонкая толедская шпага била его по ногам.
— Дальнейшие детали истории не ясны. Эта женщина умерла при родах около пятнадцати лет назад. Филипп в то время был очень болен и, скорее всего, тоже умер.
Филипп… Какое-то неясное воспоминание забрезжило в мозгу Эвана. Он чувствовал, что находится у самого порога тайны и требуется лишь небольшое внешнее обстоятельство, чтобы он с головой окунулся в опасные и мутные глубины интриги.
— Где-то живет дитя моей крови, — сказала Елизавета. — Мой племянник.
— Ваше Величество, — торжественно, но с округлившимися от изумления глазами произнес Дрейк. — Это замечательно!
— Он мог бы стать спасением для Англии и новой веры. Если бы я могла объявить его наследником престола до того, как он…
Королева не стала продолжать. Эван заставил себя заговорить.
— Ваше Величество, но примет ли ваш народ, э-э-э… наследника столь сомнительного происхождения?
Королева хрипло засмеялась, и пальцы ее зашарили по постели.
— Вы хотели сказать, примет ли народ отпрыска ублюдка? Молодой человек, я — дочь Анны Болейн, которую вся Англия называла Великой Шлюхой. Ее брак с моим отцом был аннулирован, а я объявлена незаконнорожденной, — она широко развела руки, и огромные рукава ее платья стали похожи на золотые крылья. — И все же я сижу здесь, на троне.
Голосом холодным и твердым, как стекло, королева произнесла:
— Если этот ребенок окажется достойным трона, я сделаю его королем!
Никто из присутствующих ни на секунду не посмел усомниться в ее словах. Елизавета за годы своего правления добилась того, что стала самым могущественным монархом в христианском мире, и ее воля не подлежала обсуждению.
Эван уставился в пол, застеленный тростником и сухим, источавшим сладкий запах бергамотом. Филипп… В голове снова пронеслось и исчезло неясное воспоминание.
Кэроу избегал взгляда королевы. Глаза Елизаветы I имели способность проникать в мысли человека, сокрушать все барьеры на пути к истине и узнавать правду. Любой ценой он должен был скрыть от нее свою тайну, тайну, которая для нее была сейчас важнее всего на свете и которую он, Эван Кэроу, уже знал. Он знал, где можно найти пропавшего наследника английского престола.
Глава 1
Карибское море, 17 сентября 1568 года.
— Прямо по курсу паруса!
Эти доносившиеся из «вороньего гнезда» крики заставили Энни Блайт броситься вперед, к носу огромного испанского галеона. Но палуба была слишком скользкой, и девушка остановилась. Вцепилась руками в поручни и, прищурившись, оглядела линию горизонта.
Закат слепил глаза, и Энни видела лишь ослепительно сверкающую раздвоенную золотую дорожку, бегущую по волнам ей навстречу.
— Я ничего не вижу! — воскликнула она, не обращаясь ни к кому конкретно.