Как доказать, что проект твоего моста будет пригоден? Для этого нужно построить макет. Хотя бы в одну десятую величины. В одну десятую! Иван Петрович понимал, что это значило для строительства. Нужно было изрядное количество людей и леса. Но академия была прижимиста, и не все академики одобряли затею Кулибина: «Он приставлен к мастерским, разве недостаточно ему в них работы?» Зато поддерживал изобретателя старик Эйлер.
— Разве мы имеем достаточно хороший проект, чтобы отвергать господина Кулибина? В этом человеке есть столько ума, что я не удивлюсь, если он перебросит мост через реку.
Строительство макета затянулось. Ивану Петровичу приходилось вкладывать свои деньги. Работать белыми ночами, вместе с Шерстневским часами не выпускать из рук топора. Во время строительства появлялись пометки в проекте. К завершению работ их было столько, что в пору начинать все сначала. Иван Петрович представлял злорадство своих противников: «Этот Кулибин с его мостом разорит нас, пустит по миру».
Иван Петрович подготовил новый проект и не знал, что с ним делать. Помог Нарышкин. Он шепнул князю Григорию Александровичу Потемкину, что в Петербурге появился второй Архимед, который удивит весь свет. Князь любил пускать пыль в глаза. Да и средства ему это позволяли. Он заплатил англичанам целое состояние за часы с павлином и часы со слоном.
— Архимед мне нужен. Я пошлю его в Дубравку. Там у меня есть умелые мужики. Построим фабрику, производящую часы. Если твой Архимед изготовит павлина, распускающего хвост, — озолочу.
— Это Кулибину раз плюнуть, — зачастил Нарышкин. — В пять минут моего Корнелия заставил в карты играть. Велел я позвать театрального механишку Бригонция. — «Так можно или нет починить Корнелия?» — «Голову, говорит, отсеките, только тот починит, кто делал его». А Корнелий как начал карты метать да деньги считать — итальяшка был, да нет, даже шляпу забыл.
Главный, конюшенный при дворе, Лев Александрович, славился небылицами, однако Потемкин не только от него слышал о Кулибине. И вот князь подкатил к Волкову дому. По-молодецки взбежал на модель моста.
— Славная работа. Такие мосты мы перекинем через Неву.
— Смею заметить, — поклонился Кулибин, — этот мост отвергнут мною. Есть новый проект, более совершенный.
— Человечество идет вперед! — воскликнул Потемкин. — Академики одобрили?
— Господин Эйлер, ваша светлость.
— Тогда рассчитывай на меня: поддержу…
Полтора года строилась новая модель. Ученые качали головами.
— Этак из-за моста Исаакия не видно будет!
Денег не хватало, более пятисот рублей Иван Петрович вложил своих. Плотники в четыре топора гнали щепу. Иван Петрович осунулся от недосыпания и забот, даже с Шерстневским перестал шутить. Было не до шуток: вдруг модель не выдержит испытания под нагрузкой, что тогда?.. Не все к тебе лицом, когда и удача, а при неудаче?
Перед испытанием арочного моста Иван Петрович не мог заснуть. У него было такое состояние, будто его утром выведут на Лобное место.
В назначенное время около модели собрались ученые: Леонард Эйлер с сыном Иоганном-Альбрехтом, Семен Котельников, Крафт, Степан Румовский, Лексель и другие. Леонард Эйлер, пожимая руку Кулибину, сказал:
— Я понимаю вас, сударь, но мужайтесь. Нам еще предстоит много битв. Помните, каждое изобретение уносит часть жизни изобретателя, но оно же дает крылья. А крылья нам нужны.
— Благодарю вас, учитель, — ответил Кулибин.
Испытания начались. Заранее приготовленный груз в 3300 пудов стали переносить на модель. Работа эта напомнила Кулибину разгрузку судна на Волге. Только теперь была зима, и по двору гуляла поземка. Ученые кутались в меховые шубы, ждали, чем кончится эта затея. Камни, мешки с песком, медные чушки, предназначенные для литейных работ, — все клали рабочие на модель моста.
— Изобретателю полагается встать под мостом, — пошутил кто-то, но шутку не приняли.
Рабочие положили на модель последний мешок. Вес груза в девять раз превышал вес модели. Будущий мост словно сказочный русский богатырь.
Ученые начали перешептываться. Да, такого не было в их практике. Кулибин будто не замечал никого.
— А ну, ребятушки, еще поднесем! — просил он своих учеников. На всякий случай в углу двора было приготовлено более пятисот пудов кирпича.
— Живей, живей!
Шапка сбилась на затылок, шуба расстегнулась — нет больше холода, пет сомнения.
— Петрович, хватит, как бы не рухнул, — шепнул Иван Шерстневский.