— Ну и что? — спросил голос за дверью.
— А ничего. Подвесили бубенцы, и побег султан, пока в грязь рылом басурманским не упал. Сегодня, сказывают, Суворов на балу у нас будет.
— Сегодня весь Петербург приглашен… Светлейший князь бал задает.
Голоса стихли. Кулибин повесил голову. Опять бал, опять огни, опять фейерверки. Разница только в том, что сегодня он увидит Суворова, великого полководца и чудака, о котором в народе ходит столько легенд.
И действительно, Потемкин приказал срочно убрать залу разноцветными огнями.
— Ваша светлость, времени маловато, — начал было Кулибин.
— Для тебя, любезный, нет ничего невозможного…
Вечером ко двору со всех концов Петербурга съезжались гости. Знаменитые вельможи, генералы, дипломаты. Дворец заполнился изысканным французским говором. Кулибин жался поближе к двери. Среди этого лоска, шарканья, придворных улыбок ему было тошно. Сейчас бы вырваться на родную Волгу, взбежать на высокий берег и вздохнуть полной грудью.
Вот все собрались. Ждали выхода светлейшего. Наступила неловкая пауза. И вдруг навстречу Кулибину торопливыми, но четкими шагами из толпы гостей вышел военный. Маленькая голова гордо сидит на узких плечах.
— Вашей милости! — воскликнул военный, поклонившись.
«Неужели это мне?» — оробел Кулибин.
В зале все смотрели с удивлением: «Что за комедия?»
Странный военный приблизился еще на несколько шагов к Кулибину и вновь склонил голову:
— Вашей чести!
И уж совсем близко поклонился в пояс:
— Вашей премудрости! Мое почтение!
Иван Петрович окаменел… «Уж не Суворов ли это? По орденам, по облику…»
— Рад познакомиться с вами лично, — сказал военный, стремительно вскинув голову. — Как ваше здоровье?
— Благодарствую, — ответил Кулибин.
— Счастлив слышать, — и повернувшись: — Помилуй бог, сколько ума! Он нам изобретет ковер-самолет!
…Каждый год, когда заканчивалась навигация на Неве, собиралось в Петербурге великое множество больших и малых судов. Приходили они в устье Невы по Вышневолоцкому каналу из Рыбинска, Твери, Костромы. Обратно их увести не было возможности. Барки и полубарки продавались горожанам. Суда выкатывали на берег и разделывали на дрова. И так из года в год. Иван Петрович не мог смотреть, как совсем новые суда шли под топор.
— Послушайте, — спросил он молодого купца, — неужели нельзя увезти барки обратно?
— Отчего нельзя? — отвечал купец, усмехаясь. — Все можно. Только теперь, если барку за пороги и поднял, казна пятьдесят рубликов платит, а я и за пятьсот не повезу.
— Отчего же?
— Убытки не покроют. Против воды на Неве не пойдешь. А на порогах бурлаков нанимать надо.
Верно, государство платило 50 рублей за каждую возвращенную из Петербурга барку и 30 за полубарку. Но желающих вести суда против течения не было.
— Сами-то откуда? — спросил Иван Петрович купца.