Макет одноарочного моста стоял во дворе Академии паук. Он был для Ивана Петровича как несчастный ребенок в семье, которого сколько ни опекали, так и не вырос. Но могли вырасти его братья, сестры? Конструкция одноарочного моста через Неву заставляла изобретателя думать о новых проектах мостов: трех-, четырех-, пятиарочных, с обводными каналами для пропускания судов или разводными пролетами. Воображение рисовало эти мосты не только на Неве, но и на Волге, на Москве-реке. По законам одноарочного моста Кулибин создал проект самого крупного манежа. Дерево в мостостроении постепенно уступало металлу. Иван Петрович конструирует станки для обработки крупных металлических деталей мостов…
Зимой 1793 года директор Академии наук Екатерина Романовна Дашкова предписала Кулибину «в немедленном времени стараться разобрать модель и положить в удобном месте, где показано будет». Макет моста был для нее бельмом на глазу. Средств на разборку у Ивана Петровича не было, и тогда ему последовало вторичное указание: в кратчайший срок перевезти модель целиком в Таврический дворец. Звезда князя Потемкина к той поре уже закатилась, и его дворец можно было превращать в кладбище.
Действительно, процессия перевозки модели напоминала похоронную. Санный поезд, в который лошади были запряжены цугом, двигался по льду Невы медленно. По ту и другую стороны дороги стояли молчаливые люди. Они хоронили надежду: постройку моста через своенравную реку. Иван Петрович шел за санным поездом, склонив голову. Он уже не руководил перевозкой. Все было заранее продумано и рассчитано. Теперь не нужны были ни окрики, ни команды. Мост установили на одной из проток в саду Таврического дворца.
Наступила весна. Подняло лед на Неве, появились темные закраины. И снова люди бросали какие-то жердочки над студеной водой и балансировали на них, пытаясь миновать губительные пучины. Но скоро и эти попытки перебраться на другой берег прекратились: лед пошел.
Иван Петрович видел ледоход на Оке и Волге… На Неве это зрелище неповторимое. Потоки все прибывающей воды несут ледяные глыбы с такой быстротой, будто это табун белогривых лошадей. И этот табун никто не может ни повернуть, ни остановить. Любое препятствие лошади истопчут копытами или разобьются о него сами. Льдины отрывали бревна от набережной, истирали их в щепки, уносили с собой огромные валуны. Стоял такой грохот, будто Петропавловская крепость ударила сразу из многих тысяч пушек. Но что это? На Большой Неве получился затор. Лед полез над рекой высоченными глыбами. Река теснит, подпирает. И вдруг, точно убедившись в неприступности стены, глыбы повернули в Малую Неву и, ломая все на пути, устремились в залив. Этого было достаточно для Кулибина, чтобы в голове возник смелый и оригинальный проект. На строительство капитальных мостов у правительства нет средств, но на Неве можно сохранять наплавной мост круглый год, если люди создадут искусственный затор около устья Малой Невы. Лед уйдет в залив, минуя плавучий мост. Оказывается, табун лошадей можно повернуть!
Иван Петрович работал над проектом подъемника для Екатерины II. Царица все чаще и чаще жаловалась на ноги. Нужно было кресло для поднятия августейшей особы на верхние этажи дворца. Можно было к обычному креслу приделать ручки, и слуги поднимали бы его вместе с царицей по лестнице, тем более что слуг во дворце полным-полно. Но Иван Петрович был Механиком. Первый лифт, придуманный им, был такой: кабина с креслом должна ходить между двумя вертикальными винтами. Гайки, которые опускают или поднимают кабину, должны вращаться при помощи кривошипа и системы зубчатых колес. Приводить в действие механизм сможет один человек. Вычерчивая большие винты с прямоугольной червячной резьбой, Иван Петрович думал, что подъемники сей конструкции можно применять и на колокольне Ивана Великого, и на колокольне Петропавловского собора.
В новой квартире было сыро. Иван Петрович зябко потер руки, накинул на плечи шубейку. Дверь приоткрылась, в комнату заглянул Семен, сын Кулибина.
— Отец, там тебя спрашивает какая-то женщина…
«Опять, верно, в обучение кого-то будет просить взять».
Но просьба женщины оказалась иной.
— Батюшка, отец родной, помоги, ради бога, беде нашей. Вы как есть все можете!
— Да полноте, в чем помощь моя нужна?
— Сын у меня незрячий…
— Вот уж чего не могу, того не могу. Ноги механические приходилось делать, но чтобы глаза…
— На то воля божья. И не затем я пришла к вам. Сын-то мой слепенький, Феденькой его зовут, пристрастился на фортепьяно играть. Славно так играет. Я, бывало слушаю и слезы вытираю. Хозяин-то наш, домовладелец, велел прогнать нас, сирых. А где взять деньги на уплату? Да вы не беспокойтесь, не за тем я пришла к вам. Как выбрасывали нас с квартиры, инструмент расколотили. Последней радости лишили моего Феденьку.
Потом тряслись на дрожках. Спускались в подвал. Свет едва проникал сюда через щель под потолком. Слепец сидел неподвижно на стуле, положив худые руки с длинными пальцами на колени. Разбитое фортепьяно стояло рядом.
С таким инструментом познакомился Иван Петрович в Карповке, под Нижним Новгородом, где жила его дочь Лиза. Тогда у Кулибина родилась мысль создать свое, более удобное, прямоугольное фортепьяно.
Для слепого Феди инструмент был починен. Не один раз пришлось приехать в этот подвал Ивану Петровичу.
Екатерина скончалась в 1796 году. На престол вступил ее сын Павел. Он тотчас вызвал к себе «бородача», который делал ему когда-то игрушки, и велел установить над Зимним дворцом астрономические часы с боем. За точность хода Иван Петрович должен отвечать головой. Установка и наладка точного механизма побудили Кулибина вернуться к работе над планетными часами и хронометрами. Годы давали себя знать. От большого напряжения болели глаза. Когда было совсем невмоготу, Иван Петрович шел к Неве. Иногда заходил на верфи, смотрел, как строятся суда.
Русские корабелы научились строить большие военные парусники, оснащенные десятками пушек. Иван Петрович подумывал об установке на судах паровых машин. Далеко не совершенными были спусковые механизмы на стапеле. Со времен Петра Первого, когда строились суда небольших размеров, стапельные устройства почти не изменялись. «Этак недолго и завалиться кораблю», — думалось Ивану Петровичу.
На Волге для передвижения тяжестей издавна применяются катки. Если деревянные кругляки-катки, насадив на оси, установить в обоймы, то корабль проворно пойдет по каткам в воду. Оси в гнездах можно обильно смазать дегтем.
Свои соображения Иван Петрович изложил на бумаге и подал в Адмиралтейство. В ту пору на верфи строился 130-пушечный корабль «Благодать». За судьбу этого гиганта особенно опасался Иван Петрович.
В один из летних дней 1800 года Павел со своей многочисленной свитой прибыл на Адмиралтейскую верфь. Его встречало высшее командование морского ведомства. К встрече царя все было готово: военный оркестр, наблюдательный пункт, столы с яствами. Не было подготовлено лишь главное — безопасный спуск корабля на воду. Как и предполагал Кулибин, стапельные устройства не выдержали нагрузки, и судно завалилось на бок. Разгневанный Павел, любивший, чтобы все было «во фрунт», обругал адмиралов и уехал. Последствия могли оказаться самыми неприятными. Мгновенно вспомнили про автора проекта.
В этот день Иван Шерстневский балагурил:
— Была «Благодать», а теперь все снова начинать. Ничего, в казне денег хватит, новый выстроят. Это не мост через Неву. Вон и лошади во дворе. Вспомнили о вас, учитель.