Пока светит солнце, есть надежда, что уродливость будет скрываться, показывая лишь лучшие стороны своего господина…"
Вячеслав Игоревич учил других не совершать ошибки, не замечая, что своя-то жизнь пролетает мимо с бешеной скоростью и совсем не так, как хочется.
Совсем не так.
Сын вырос вдалеке от отца и теперь не считает его родным и если бы не Машутка, отогревшая сердце старика, то Кружельников-старший никогда бы не узнал, что такое счастье. Настоящее счастье прожившего свой век старика.
Он ведь и амулет тот разделил на части и раздал ребятишкам не во зло, во благо. Игрушка появилась непростая, но зла в ней больше не было. Он это знал. Сторож и не предполагал, что сын захочет вернуться в прошлое…
Зачем? — сколько раз себе задавал в последние дни Вячеслав Игоревич этот вопрос, можно и со счета сбиться, но ответа так и не находилось.
Связаться с Александром ментальным путем тоже отчего-то не выходило. Ночью Кружельников пробовал это проделать несколько раз — не вышло.
Оставалось только молиться, чтобы Егор не наделал глупости:
— Господи! Спаси и сохрани! Убереги, сохрани ясный ум сыну моему, рабу божьему Егору. Дочка ведь у него растет. Жить и радоваться надо. Господи! Прошу тебя! Помоги нам! — беззвучно шептали старческие губы, а по щеке текла слеза.
— Деда! Деда, ты плачешь? — Машенька стояла рядом и теребила Вячеслава Игоревича за пыльные, чуть потертые джинсы. Кружельников и не заметил, как малышка оказалась рядом с ним. Моргнул, спохватившись, утерся рукавом клетчатой байковой рубашки.
— Нет, нет, внученька. Не плачу. Старый я стал, глаза на солнце слезятся.
— Нельзя на солнышко смотлеть! — деловито молвила девчушка, — Ты што — не знал?!
— Знал, милая. Да вот за птичками смотрел и не удержался. Глянь, как летают шустро!
— А это кто? Как их зовут?
— Стрижи.
— Ух, ты! Какие быстлые! — восхитилась Машенька и захлопала в ладоши от восторга.
На крыльцо вышла Ирина. Тепло посмотрела на дочку, улыбнулась Вячеславу Игоревичу.
— Мама, смотли — стлижи!
— Доброе утро! Идемте завтракать.
— Идем, дочка! — ответил старик, согреваясь в любви этой женщины.
Он подхватил внучку на руки, и высоко подняв над головой, покружил её над собой, как когда-то Егора. Боль кольнула в сердце воспоминаниями о сыне. Машенька очень походила на своего отца. Тот же цвет волос, цвет глаз. Только улыбка и счастье, лучиками прыгающее по её милой мордашке, слишком разнились с колючим взглядом из-под сомкнутых бровок его Егорки.
Кружельников обнял внучку, поцеловал в завитки рыженьких волос. Так не хотелось ему прощаться с крохой. Вечером она с мамой уезжала домой, в Москву. От того тоской заполнялась душа старика и, хотя он старался не показывать вида, девочка чувствовала его настроение.
— Деда, не глусти. Я тебе звонить буду и писать письма, когда научусь. Смотли, у меня есть подалок для тебя, — она засунула ручонку в глубокий карман своих штанишек и что-то выудила оттуда. Старик развернул аккуратно свернутый лист в клетку. Вчера девочка выпросила у него для того чтобы порисовать старую тетрадь Егора, где оставалась пара чистых страниц. Несколько замысловатых палочек-крючочков, кружочков мало походили на связную картинку. Но это ли было важно? Для него впервые сделала подарок его внучка — дорогой и самый любимый человечек за последние два дня в его жизни.
— Красиво…, - промолвил он, дрожащим голосом.
— Ты не так смотлишь! Пелевелни!
— А…, хорошо. Так? — повиновался он девочке.
— Да. Это ты. А вот я, а вот Васька, цветочки и солнышко.
И вот чудо! После Машиных объяснений Вячеслав Игоревич и, правда, увидел: и солнышко, и цветы, и Васькины уши, торчащие из травы, и себя, и даже Машеньку в треугольном платьице.
— Спасибо, милая! Спасибо! — прижал он к себе девчушку, целуя в пухлые щечки — самое большое в жизни счастье.
Они пошли завтракать, а в душе старика, не прекращаясь, лилась молитва
И очень хотелось верить, что все еще будет хорошо. Только бы вернулся Егор. Только бы не испортил то, что еще можно изменить — свою собственную жизнь.
***
В дверь комнаты тихо, будто коготком кошки, кто-то настойчиво поскребся, тем самым нарушая объятия целующихся людей.
— Кто там? — шепотом поинтересовался мужчина, продолжая целовать возлюбленную в висок, щеки, перебираясь к бархатным губам.
— Папа, это я. Можно к вам?
— Сейчас. Подожди, — со вздохом сожаления Костя и Таня отстранились друг от друга. Наследник проснулся, теперь не до любви.
Они уже месяц ютились всем семейством на даче Вешняковых, где чувства вспыхнули с такой силой, словно, повторялся медовый месяц. Каждую секунду, пока дети спали, супруги проводили с пользой для себя.
— Вот чего он проснулся так рано? Сколько на часах? — хмурился Костя, натягивая трико и направляясь к двери.
— Семь, — ответила Таня, запахиваясь в халат, тоже вздохнула украдкой. Женщина очень жалела, что соблазнение мужа придется отложить теперь до вечера.
Костя открыл дверь и уставился на заспанную мордашку сына.
— Кирюшка, а ты чего не спишь?
— Пап, а еще не утро? Солнышко ведь уже не спит!
— Солнышку можно. А тебе еще рано просыпаться. Идем! — подхватив сына на руки, Костя отнес его в кровать и, укрыв одеялом, прилег рядом. Из двух имеющихся комнат они с восточными окнами выбрали для Кирюшки, думая, что тот будет спать подольше. Но солнышко будило его и там, как раннюю пташку.
На даче друзей семейству Ивашкиных жилось очень хорошо. Небольшой уютный дворик являлся прекрасным местом для Кирюшкиных игр. Еще недалеко, всего в паре метров от домика, можно было спуститься к реке, что они и делали несколько раз за день. Благо лето выдалось теплым и солнечным, так что: и покупаться, и позагорать они могли вдоволь. И супруги нисколько не жалели, что уехали из-под носа родителей Татьяны, не уступая их доводам. На этот раз Ивашкины сделали так, как посчитали нужным. Единственное, что печалило Костю — это мысли о друзьях, да еще предстояло в скором времени искать подходящее место работы. Долго "курорт" продолжаться не мог.
Минут через пятнадцать мальчуган засопел, а Костя осторожно прокрался обратно к жене и разочаровано вздохнул. Его любимая сопела так же сладко, как и сынуля в соседней комнате. Послав воздушный поцелуй своим девчонкам — жене и дочке, он на цыпочках выскользнул из комнаты и, завернув на кухню, хлебнул из чайника воду. Потянулся и только тут заметил ползающий по столу мобильник.
— Але! — подхватив трубку замер с ней, вслушиваясь в голос, прорывающийся к нему за сотни километров.
— Костя! Ну, ты и спать! — воскликнула Лика на другом конце "мира".
— Лика! Солнце моё! Как вы? Где вы? Что у вас там происходит? — засыпал он вопросами подругу.
— Костик, у нас связь плохая. Дома все расскажу. Скоро приедем.
— Все живы? — спросил он, боясь услышать её возможный ответ, замер, считая секунды.
— Да. Леша с нами… жди…
— Жду! Жду!! — радостно заорал он в трубку, не заботясь о том, что его домашние еще спят.
Связь с подругой прервалась. Но Конан успел услышать то — важное, ради которого можно и горы перевернуть. Правда, никто от него этого не требовал. Ему нужно было только — ждать, а это Костя знал, самое трудное из всего, что есть на свете.
Глава 23
Анжелика больно ударилась коленкой, когда упала. Александр с силой толкнул её в сторону от летящих на них булыжников. Потирая ушиб, женщина обернулась на грохот, который, как раскаты грома во время грозы, накатывал за её спиной. Сквозь пелену пыли, она попыталась разглядеть друга.
— Сашка! Сашка…, - Лика замерла, боясь поверить своим глазам, — О, нет… Нет!