— Что?! Ты шутишь!
Покраснев, она сказала сердито:
— Я абсолютно серьезна. Между прочим, Иан Эйри в восторге от этого предложения.
— Он-то несомненно в восторге, — криво усмехнулся Джош. — Сей муж всегда был напыщенным идиотом, даже в молодости. Ты хочешь сказать, что леди Флора разрешила устроить ярмарку в Рэнсомсе?
— Да! — Лауру возмутил пренебрежительный тон Джоша.
— Она, должно быть, не в своем уме!
— Наоборот. Леди Флора безошибочно чувствует, хороша идея или нет. К тому же она — держатель акций компании «Эйри-Йорк».
— А, в таком случае все ясно. За деньги она сама выступит в парке с танцем голого живота.
— Не очень-то порядочно так отзываться о ней. Мне она не показалась корыстолюбивой, — возмутилась Лаура.
Леди Флора произвела на нее впечатление почтенной дамы с ясным умом. Он пожал плечами.
— Я и не говорил, что она корыстолюбива. Просто каждый пенс, который она может заполучить, нужен ей для того, чтобы содержать в порядке этот крупномасштабный сарай!
Сквозь деревья им был виден дом леди Флоры — закрученные винтом вытяжные трубы, красные, как леденцы; темно-красный кирпич и окрашенное в черный цвет дерево дубового каркаса; выгоревшие па солнце тонкие розовые каменные плиты на крыше. Рэнсомс насчитывал долгую историю. Центральная часть дома построена была в четырнадцатом веке. Два крыла по сторонам — в царствование Елизаветы I, после чего строение стало напоминать букву «Е», что считалось тогда своего рода комплиментом королеве.
— Такой дом, как в театре, послужит великолепным задником для нашей ярмарки, — сказала Лаура.
— Думаю, что да. Но что, собственно, ты имеешь в виду под средневековой ярмаркой? Будет нечто особое? Или вы просто оденете людей за прилавком в старинные одежды?
— Мы стараемся как можно точнее передать обстановку давней эпохи — будет «майское дерево» с лентами и венками, вокруг него выступят артисты местного фольклорного ансамбля, будут качели и карусели, фокусники, жонглеры и глотатели огня. Я нашла человека, который будет продавать имбирные пряники, еще один торговец будет предлагать «ароматические шарики» — апельсины, начиненные гвоздикой, раньше их вешали на пуговицу верхней одежды, чтобы отбивать дурные запахи.
— Кроме того, предполагалось, что «ароматические шарики» предохраняют от заразных болезней, — сухо заметил Джош. — Я кое-что слышал о старинных обычаях.
— Извини, я не хотела поучать! — Лаура возмутилась. Ну почему так трудно с ним разговаривать? — После показа мод организуем средневековый пир для гостей в большом шатре. Вот ради чего я и приехала сюда — надо найти для всего точное место, для каждой лавки, каждого аттракциона. Но главное — шатер, он должен быть недалеко от дома, чтобы легче было приносить посуду, подавать на стол и так далее.
— И все это только для того, чтобы сбыть какое-то количество текстиля!
— Но в результате можно набрать заказов на несколько миллионов.
— Гм-м-м, — протянул Джош. — Кстати, в округе ярмарка вызовет большой интерес. Будете пускать посетителей или только ваших гостей?
— О, нет, никаких посторонних! На мероприятия делового плана приглашаются исключительно гости.
Джош бросил взгляд, выражающий сомнение в правильности такого решения.
— У вас может возникнуть проблема — местных ребятишек нелегко удержать в стороне.
Лаура вынула из сумочки блокнот и сделала быструю пометку.
— Нужно поговорить об этом с Ианом. Не пустить ли патрули по парку?
Она спрятала ручку и, подняв глаза, столкнулась с прямым холодным взглядом серых глаз.
— Может, ты и боишься молнии, но вообще умеешь быть достаточно жесткой, не так ли? Только что тебя возмутило, что я стреляю кроликов, но ты уже думаешь, как избавиться от кучки детей, чтобы своим присутствием они не отравили ваш сверхважный деловой прием. Что станут твои патрули делать с ребятишками — вышвыривать их из парка или стрелять в них?
Щеки Лауры залила краска.
— Если местные жители увидят в парке патрули и прочтут уведомление о закрытом характере ярмарки, они не пойдут туда.
— А если пойдут?
Лаура рассердилась.
— Тогда мы займемся этим на месте, но сначала я поговорю с Ианом.
— Частенько видишься с ним, а? — сощурился Джош.
— Я тебе уже объяснила, чем занимается моя фирма.
По его циничной ухмылке Лаура ясно понимала скрытый смысл вопроса.
— Интересно, ты всегда уклоняешься от ответа?
— Не понимаю, о чем ты?
— Прекрасно понимаешь. Что думает твой жених об этих встречах с Ианом Эйри? Или ему не известно о них?
Лауру возмутил этот недвусмысленный намек, но она решила сдержаться, понимая, как опасен для нее этот человек. Единственная ее защита — сохранять невозмутимость и быть подальше от него, и физически, и эмоционально.
— У нас с Патриком нет секретов друг от друга! — спокойно сказала Лаура. — Он доверяет мне, я — ему.
Серые глаза так и лучились насмешкой.
— И ты рассказала ему, что я целовал тебя в коттедже на днях?
Тут было уже не до спокойствия: пульс Лауры достиг болезненной частоты, особенно на шее и запястьях, когда она вернулась памятью к его объятиям. Слова не шли с языка — даже во имя собственного спасения.
— Значит, умолчала, — констатировал он, и Лаура вскипела, услышав удовлетворение в его голосе.
— У меня вес это вылетело из головы! — отрезала она.
Улыбка сошла с лица Джоша, глаза, твердые, как кремень, потемнели.
— Ты лжешь!
Она упрямо и вызывающе подняла голову.
— Это был пустячок. И раньше ко мне подкатывались мужчины, которых я терпеть не могу. Большинство женщин рано или поздно сталкиваются с такими ухаживаниями… Это не имело никакого значения.
— Ах, не имело? — сквозь зубы проворчал он и шагнул к ней.
Лаура в испуге бросилась бежать, но поскользнулась на размытой дождем дорожке и упала, уткнувшись головой в высокую мокрую траву. Еще не оправившись после падения, она почувствовала руки Джоша у себя на талии: он приподнял ее и перевернул на спину. Сквозь растрепавшиеся пряди золотистых волос Лаура видела над собой его лицо.
— Ты не ушиблась? Как себя чувствуешь? — спросил Джош, а Лаура лишь молча покачала головой.
Но чувствовала она себя неважно. Благодаря падению Джош снова получил возможность коснуться ее тела, разрушив последние оборонительные укрепления. Крепость пала, открыв место стихии — стихии внезапного неудержимого желания.
Джош стоял перед ней на коленях, поддерживая ее голову одной рукой. Лаура лежала не шевелясь, не делая попыток встать и убежать. Глаза их встретились; и в его напряженном взгляде, в расширенных зрачках она увидела отражение собственных чувств. Гроза по-прежнему бушевала, лил дождь, грохотал гром, вселенная сжалась вдруг до тесного кружка, внутри которого эти двое противостояли друг другу. И тянулись друг к другу.
Лаура слышала частое, хрипловатое дыхание и не знала, чье оно. Да и какое это имело значение? Главной была несусветная, неуемная жажда. Джош опустил голову, и она потянулась к нему, раскрыв губы, зовущая и уступающая; его губы накрыли ее рот, послушные этому настойчивому зову.
Лаура закрыла глаза, чтобы ничего не видеть, не слышать, чтобы отключиться от всего мира, удерживая в нем только их двоих, когда в бездонной бархатистой тишине сливаются губы, а тела, выгибаясь, устремляются друг к другу, чтобы соприкоснуться, соединиться.
Лауру трясло, как на морозе, внутри нее полыхал лихорадочный жар, а рот Джоша был горяч, требователен. Не отрываясь от нее, Джош поколдовал над пуговицами своего тяжелого макинтоша, затем притянул Лауру поближе, под прикрытие плаща, чтобы согреть теплом своего тела. Руки ее, как две шустрые мышки, скользнули под твидовый пиджак Джоша; расстегнув рубашку, она уместила ладони на его груди, потом начала исследование, скользя пальцами по телу, ощущая биение его сердца, упругость жестких волос на груди.