— Все это очень печально, но времени утекло уже немало. Нелл давно оправилась от первого шока и осознала, что коттедж больше не является частью усадьбы. Однако Джош… Ну, он никогда не отступится ни от чего. Верность — великое достоинство, в наши дни оно встречается не так уж часто, но Джошу оно свойственно в высшей степени. Он верен своим принципам и привычкам до непреклонности, до фанатизма и способен на все, чтобы добиться своего.
Краска сошла с лица Лауры с такой же быстротой, как перед этим появился румянец. Она пристально смотрела на леди Флору, которая улыбалась и кивала головой, как бы успокаивая свою гостью.
— Но если вы подружитесь с Нелл, я уверена, что и Джош постепенно смирится с новым положением дел, — пообещала она Лауре. Затем повернулась на звук голосов, доносящихся из холла: — Вот и Иан приехал!
Лаура обрадовалась той суматохе, которую вызвал его приезд. Леди Флора засуетилась, здороваясь с племянником и предлагая ему кофе. Никто не заметил отчаяния на ее лице.
Неужели Джош пытается убедить меня расторгнуть помолвку потому, что в таком случае я откажусь от покупки коттеджа? — гадала Лаура, похолодев от этой мысли. Тогда все сходится. Сначала враждебность, угрозы, грубости, йотом неожиданный полный поворот: он навязывается со своими чувствами, как только они оказываются наедине. В голове ее пронесся целый поток сцен: Джош целует ее, ласкает ее, настаивает на том, чтобы она отказалась от мысли выйти замуж за Патрика. О Боже! Вес сходится.
— Ну как, — обратился к ней Иан, ожидая информации о подготовке ярмарки, — что нового в организации питания? Уже вес в порядке?
Каким-то чудом Лаура собралась с силами, весело, хотя и притворно улыбнулась и приступила к обсуждению. По крайней мере, это избавило ее от дальнейших размышлений о Джоше.
Вернувшись в тот вечер домой, Лаура нашла под дверью письмо от своего адвоката с сообщением, что все формальности с покупкой коттеджа завершатся на следующей неделе. Она швырнула бумагу на кухонный стол и сделала себе кофе — черный, крепкий, взяла чашку и уселась, устремив взгляд на письмо. Как все хорошо начиналось! В тот день Патрик принес ей целую охапку весенних цветов, и гут же позвонил Дейл, обрадовав их, что подыскал именно такой коттедж, какой они хотели.
А теперь все идет вкривь и вкось, вплоть до того, что она не знает, как в действительности относится к Патрику. Зато уже несколько недель ее не оставляет неистовое желание, жгучее влечение к Джошу, за что Лаура ненавидит себя. И жизнь се отравлена этой кошмарной смесью, чувством вины и стыда.
Она спрятала лицо в ладони, содрогаясь всем существом. Что же делать?
Если бы вернулась Лаура прежних дней. Та Лаура была готова к борьбе и прекрасно знала, что надо делать? Она бы дала команду: перестань бредить наяву, выкинь Джоша Керна из головы, из сердца — отовсюду, где он притаился! Принимайся вновь за дело! Начни снова думать! Не отдавай себя на волю эмоциям, которые пожирают все, как саранча.
Многих своих друзей Лаура в прошлом наставляла па путь истинный, когда они приходили к ней, оплакивая потерянную любовь, разбитое сердце. Неужели она не поможет сама себе?
Подогреваемая такими мыслями, Лаура почувствовала, как откуда-то из глубин начала подниматься она прежняя. Она готова была действовать в полном соответствии с собственными советами. Она заказала Рим, гостиницу, где остановился Патрик, чтобы сообщить важную новость: еще до его возвращения в Англию они станут владельцами коттеджа «Ферн», и можно говорить о свадебных планах.
Но в отеле Патрика не было.
— Он должен быть па месте! — возмутилась она. Может быть, девушка на коммутаторе гостиницы не сильна в английском и не поняла ее? Лаура повторила: — Мне нужен синьор Патрик Огилви. — Она собралась назвать его имя по буквам.
— Да, да. Я прекрасно вас поняла, синьора, — сказала телефонистка обиженно. — Я хорошо говорю по-английски. Синьор Огилви сегодня выехал из гостиницы. Он поехал во Флоренцию.
— Во Флоренцию?
Лауру эта весть ошеломила. Патрик уехал из Рима, не сообщив ей ничего.
— Да, синьора. Во Флоренцию. Фиренце — по-итальянски. Передаю по буквам.
Действительно, долг платежом красен, подумала Лаура. Это тебе наука: они обе умеют произносить слова по буквам.
Лаура прервала телефонистку.
— Вам известно, в каком отеле он остановится во Флоренции?
— Нет, — ответила девушка, не скрывая своего злорадства, но затем, как бы одумавшись, выразила сожаление: — Мы ведь не просим гостей сообщать, куда они направляются, когда выезжают из нашего отеля.
Лаура безмолвно опустила трубку. Она даже побледнела. Это невероятно. Патрик разговаривал с ней лишь два дня назад и не заикнулся о том, что уезжает из Рима. Значит, принял неожиданное решение? Или просто позабыл поставить ее в известность? Зачем ему снова Флоренция? Может, Рей Данхилл заставляет его возвращаться во все города, где они уже побывали? Если так, вся поездка может затянуться на месяцы. Что происходит между Рей и Патриком?
Неприятное открытие камня на камне не оставило от вновь обретенной решимости Лауры. Она цеплялась за имя Патрика как за якорь спасения. Однако теперь, кажется, осталась без всякой опоры вообще. Она в одиночестве!
Год назад это не обеспокоило бы ее нимало. Раньше Лаура считала, что прекрасно справится со всеми проблемами, со своими чувствами, с карьерой без чьей-либо поддержки, но или она стала совсем другой, или никогда не знала себя как следует. Вновь ее одолела стихия сомнений и неуверенности.
Лауре показалось, что за тщетными размышлениями прошли целые часы. Так ничего и не решив, она предпочла отправиться под душ. Может быть, это подымет ее настроение, и у нее появятся другие желания — есть, спать, а не думать до одури.
Четверть часа спустя, когда Лаура в спальне вытирала полотенцем голову, во входную дверь позвонили. Лаура возмущенно посмотрела на часы. Девять. Кто мог прийти в такое время? Соседка, чтобы одолжить молока или хлеба? А может быть, та девушка в римской гостинице напутала, и Патрик прилетел домой, а не уехал во Флоренцию?
Лаура как была, босиком и в одном лишь коротеньком пляжном халатике, поспешила к двери, чтобы… столкнуться лицом к лицу с Джошем.
Это был окончательный, сокрушительный удар. Она была настолько потрясена, испугана, что не смогла сделать самое необходимое — захлопнуть дверь у него перед носом. Лаура не только не сделала этого — она пальцем не шевельнула. Не стала сердито кричать, требовать, чтобы он убрался прочь, оставил се в покое. Она просто стояла, уперев в него неподвижный взгляд.
Жадный взгляд. Оказывается, как она изнывала, не видя его все эти дни!
Зато теперь он весь перед ней! Так бы и смотреть на это смуглое от загара, мужественное, твердое лицо, заглядывать в эти глаза цвета потемневшего от времени серебра, чувствовать притягательную силу по-мужски скроенного тела!
Джош тоже не отводил от нее прищуренных пытливых глаз, словно бы выясняя состояние ее души. Спокойно переступил через порог квартиры, закрыл за собой дверь. Лаура все еще стояла как вкопанная там, где застал ее паралич чувств и эмоций.
Взгляд Джоша погрузился в ее расширившиеся зеленые глаза. Затем он отвел ладонью упавшие на лицо влажные пряди золотистых волос и прошептал:
— Кажется, я не видел тебя тысячу лет. Боже мой, Лаура, я так хочу тебя… Я стал просто невменяемым.
Она не могла произнести ни слова, даже если бы от этого зависела ее жизнь. Все перекрыла бьющая ключом необузданная бешеная радость. Лаура смотрела на его рот и томилась желанием коснуться его.
Джош наклонился к ней, тесно прижался горячим ртом к ее губам, и Лаура застонала, вся дрожа, уступая, неистово прижимаясь к нему. Он ответил ей тем же, и вот уже их тела напряглись в извечном желании впитать друг друга. Джош развязал поясок, и легкий халатик Лауры распахнулся. Он хрипло вздохнул, его руки сейчас же устремились под этот невесомый покров, чтобы бурно ласкать обнаженное, еще влажное тело.