Они некоторое время молчали, глядя на поплавки. Наконец, Дорожная Пыль не выдержал.
- Слушай, а что ты ещё про развитие говорила?
- Смерть во имя развития? Ну, это скорее божий промысел, чем наш. Здесь требуется нечеловеческая мудрость и колоссальная подготовка жизни. Возьми, например, гибель динозавров или более раннюю гибель царства земноводных. Жуткая глобальная смерть, из которой выросла новая жизнь. Вообще, все скачки развития обычно связаны с расчисткой нового поля смертью.
- Значит, во имя эволюции смерть допустима? Но ведь человек – вершина эволюции; стало быть, во имя его, человека, это допустимо?
- А почему ты считаешь себя вершиной эволюции!? Какой собственно у тебя критерий своего эволюционного превосходства? То, что ты можешь убить любое существо на Земле? Что-то ещё? А ведь ничего больше ты придумать не можешь! В космос летаешь? Так птицы раньше летать научились. В космос не летают? Так им не надо: еды там нет, понимаешь? Не нам решать, кто выше. Если по мне, так единственным уникальным эволюционным преимуществом человека является умение ковырять в носу, чтобы доставать козявки. А если по-вашему, так гадёныши – самые прогрессивные. Наша светимость осознания – их пища; не какая-нибудь брюква, а светимость о-соз-на-ния! - она подняла указательный палец вверх. - На чакре нашей верхней сидят и в ус не дуют. А ведь эта чакра – наша связь со вселенной. Они этот выход на себя переключили и у нас не спросили. Научили нас раздражаться, завидовать, злиться, биться в истерике; и всё, чтобы доить эту светимость, лишать нас будущего. Для нас задача эволюции – освободиться от них, а не моделировать их поведение на других.
Неожиданно поплавок Лю вылез из воды и лег на поверхность.
- Тише, - зашипела Лю, - у меня, вроде, лещ клюёт.
- Почему ты решила, что это лещ? – шепотом поинтересовался Дорожная Пыль.
- Сердцем чувствую.
Как назло, в этот момент у него так защекотало в носу, он не удержался и громко чихнул. Сразу же поклёвка прекратилась. Досаде Лю не было предела. Взглядом она была готова стереть Дорожную Пыль в порошок.
- Ну, не сердись. Я спас ему жизнь, хотя и съел бы его с удовольствием.
Взгляд Лю смягчился. Она не умела долго злиться.
- Вот видишь, у тебя нет к нему ненависти, хотя ты готов его съесть. У тебя, может быть, в душе даже любовь к нему. Естественное использование чужой жизни для поддержания своей не противоречит любви. Это, знаешь, как ногти подстричь: без ненависти и с любовью. Вообще, вы слишком морализируете простые факты жизни, особенно когда это касается людей.
- Что ты имеешь в виду?
- Представь: идёшь ты по саванне, и вдруг – лев. Он голоден, а ты очень аппетитный. Он за тобой, ты от него. Добежал до ближайшего дерева, залез на него, а внизу лев прыгает. Всё просто: он хочет поймать своего леща, а лещ не хочет этого. Никакой морали. Но ты же человек, поэтому, пока он прыгает, ты ему говоришь: «Слушай, что я тебе такого сделал!? Почему ты так ко мне относишься!? Разве я так к тебе отношусь!?» И так далее, бла-бла-бла. При этом, всё с чувством, с эмоциями, с собственной важностью.
- Понял, понял, - засмеялся Дорожная Пыль. - Считай, что за леща ты на мне отыгралась. Люди морализируют с избытком, это – правда. Но не всегда всё так просто, как поддержание жизни. Возьми, например, подлость, предательство. Помнишь, как предали первого адепта любви, твоего великого предшественника?
- Ты про Христа и Иуду, что ли?
- Да, про них.
- Неудачный пример.
- Это почему же? – удивился Дорожная Пыль.
- Предательство Иуды – это не просто банальное стукачество. Заметь, Иисус хорошо относился к Иуде, хотя знал о его поступке. Он не сдал его апостолам, и даже, когда Иуда прямо спросил его, не он ли предатель, Иисус не стал это публично подтверждать, а ушёл от ответа. Помнишь, он ему даже ноги мыл? Он его не осуждал, хотя быть прибитым гвоздями никому не хочется.
- Но ведь он за деньги так поступил. Что может быть более мерзким?
- Иуде деньги были не нужны. Не за деньги он это делал. Он был родом из состоятельной семьи, по профессии – налоговый инспектор, образованный человек. В компании у Христа он был по-нашему финансовым директором и вёл все денежные дела. Он искренне заботился о бедных людях и неоднократно заявлял Христу о необходимости более скромного образа жизни ради помощи обездоленным. Из-за этого, кстати, у него с Христом были стычки. В отличие от других апостолов, он не просто ходил за ним с открытым ртом, а реально работал на формирование новой церкви.
- Если он был такой хороший, зачем же он так предательски поступил?
- Понимаешь, усилиями Христа и его сподвижников только-только начала формироваться устойчивая группа приверженцев, а популярность учения и самого Иисуса росли день ото дня. Одновременно обострилось отношение официальной еврейской церкви к разного рода раскольникам и смутьянам. В это самое время идти открыто в Иерусалим с приверженцами было чистым самоубийством. Только начавшее формироваться дело всей жизни могло быть загублено из-за немотивированной прихоти лидера группы. Иуда решил, что, пожертвовав Христом, он сможет спасти дело, и полагал, что это меньшая жертва и единственный выход. Перед римлянами и фарисеями он вёл себя как предатель, поскольку иначе они б его не поняли, потому что в другом, истинном качестве он был бы для них даже более опасен. В сущности, он был первым деятелем новой церкви, первым священником, принесшим в жертву Бога Богу ради церкви Бога.
- Лю, если бы дело было так, как ты говоришь, он бы не повесился.
- Он повесился, потому что понял, что Христос был прав, и церковь Христова без жертвы Христа не могла бы состояться. Своим поступком он обеспечил необходимые события, поэтому Христос и не винил его. Но осознавать это человеку, подобному Иуде, было невыносимо. Поэтому он ушёл за Христом, завершив земную часть этих событий.
- Ну, не знаю. У нас "Иуда" - имя нарицательное, обозначающее вероломного предателя.
- Вам до нравственного уровня Иуды ещё расти и расти.
- То есть?
- Многие ли у вас после предательства заканчивают жизнь самоубийством? Многие ли испытывают такие нестерпимые муки? Как бы вы ни трактовали те события, необходимо признать: у Иуды была совесть, и человеком он был нравственным.
- Меня удивляет в тебе уверенность, с которой ты всё это рассказываешь. На чём она основана, Лю?
- Я была очевидцем этих событий в своих сновидениях, а они меня ещё не подводили.
- Прям Булгаков какой-то, ей богу! Не буду с тобой спорить: о несуществующем все утверждения одновременно истинны и ложны. Я буду говорить, что все черти зеленые, а ты – синие, и оба будем правы и неправы. Давай грести к берегу. Думаю, твой лещ не решится повторить свой эксперимент.
11. Первое прощание
Бога не существует и Дева Мария - матерь его