- Эй, Дорожная Пыль, - услышал он выкрик из толпы, - может быть ты скажешь, где нам взять эту твою мудрость? Может быть ты нам её подаришь, - засмеялась толпа.
- Я не знаю, где её взять. И даже, если бы она у меня была, я не знаю, как её можно подарить. Но я это узнаю, как пить дать, узнаю. И вы ещё пожалеете, что сейчас смеётесь надо мной.
Так говорил Дорожная Пыль, и слова его звучали с непривычной для помойки силой в морозном воздухе. Вдруг эту наполненность прорезал громкий выкрик: «Я не верю тебе!». Всё замерло, толпа обернулась. На ящике стояла Арбузная Корочка, смущённая и покрасневшая от неожиданного внимания. Дорожная Пыль оцепенел, слова застряли и сломались, глаза удивлённо округлились. Он медленно слез с крыши и отрешённо прошел сквозь толпу.
После этих событий Дорожная Пыль пропал. Говорили, что он где-то рыл шахту, достиг большой глубины; но шахта обвалилась, и его засыпало. Говорили, что он был некоторое время жив, но его, нарушив пакт о ненападении, обглодали крысы. Правда это или нет, но после гибели Дорожной Пыли крысы вышли из доверия, и люди стали душить крыс.
Арбузная Корочка тяжело переживала случившееся. Она во всём винила себя. Её порыв был неосознанным: ведь не было человека, который бы так обожал Дорожную Пыль. То, что говорил Дорожная Пыль, и то, что он на самом деле собой представлял, было настолько различным, он так был не похож на пророка, что её слова были скорей просто ощущением несоответствия, чем каким-то мнением. Конечно, Дорожная Пыль никогда не был пророком, но день за днём в её душе его образ становился всё чище. Вечерами она любила рассматривать его коллекцию и вспоминать связанные с ней истории. Со временем её чувство вины стало уступать место другому, очень светлому чувству. В её душе расцветал необыкновенный цветок - цветок жизни, а в глазах появился тёплый блеск, не оставшийся незамеченным всеми, кто встречался на её пути. Это был первоцвет, который должен был дать семена - семена жизни, потому что это был первый цветок, выросший на почве, и этой почвой была дорожная пыль. С этого момента помойка была обречена.
2. Сэсэ
События развиваются не зависимо от их хода. Один из друзей ДП
Сквозь щёлку между приоткрывшимися веками, играя всеми цветами радуги, пробивался солнечный свет. Дорожная Пыль очнулся, и первая мысль была не о том, что с ним случилось после обвала, а о том, как происходит разложение белого света при прищуренных глазах. Телу было тепло и легко, боли он не чувствовал и через несколько мгновений Дорожная Пыль рискнул открыть глаза. То, что он увидел, было выше его понимания. Он лежал на берегу бухты, выход из которой открывал вид на бесконечную водную гладь. За полосой прибрежного песка стоял чистый сосновый лес, под соснами землю устилал зелёный мох, воздух был наполнен запахами хвойной смолы и воды. Вход в бухту был окаймлён гранитными скалами. Легкий бриз обдувал его тело.
Дорожная Пыль не испугался, хотя был серьёзно озадачен. Он не спеша встал и подошёл к воде – прозрачной и чистой. Зачерпнув ладонью холодную воду, Дорожная Пыль попробовал её на вкус. Пресная! Огромное море из чистейшей пресной воды! Это было удивительно. Он ходил по горячему песку, вдавливая босыми ногами сосновые шишки, и пытался думать. В голову ничего путного не приходило. Он помнил, как рыл шахту. Помнил, как его тело обвалом зажало между каким-то строительным мусором и чем-то металлическим. Помнил, как ему не хватало воздуха из-за невозможности вдохнуть. Его сознание уходило медленно, сохраняя вялую ясность почти до конца. И вот теперь он снова как будто бы жив, или это уже загробный мир? Он механически шлёпнул себя по голени в ответ на укус слепня и бросил его в воду. Тут же подплыла рыбка и проглотила его. «Так-так… Я его убил, а она его съела. Это не загробный мир, - подумал он. – Тогда, где же я?» А между тем голод стал напоминать о себе и о теле, которое хотело есть - и не духовную, а настоящую пищу. И он решил отложить вопрос о том, что с ним произошло. Надо было что-то предпринимать.
В конце концов Дорожная Пыль решил двигаться по берегу в надежде кого-нибудь встретить. Он стал огибать бухту справа, но вскоре упёрся в узкий пролив между скалами, уходящий далеко вглубь берега. Ширина этого пролива между скалами местами достигала всего нескольких метров. Дорожная Пыль решил идти по берегу этой шхеры. Шёл Дорожная Пыль долго, преодолевая скалы, поросшие хвойным лесом, брусничные полянки и черничные ковры. Босые ноги, намятые камнями, кустами ягод и остатками поваленных деревьев, покраснели и припухли. Наконец, пройдя километров пять, он обнаружил, что шхера закончилась живописным озером около километра в диаметре, так что в целом эта шхера с высоты напоминала бы клюшку для гольфа или кочергу. С непривычки он очень устал и, напившись из озера воды, расположился на небольшом мысочке, от которого в воду уходил пологий гранитный язык. Дорожная Пыль лёг на траву и незаметно для себя уснул.
Он проснулся ночью от холода. Небо было усыпано звёздами, огромная луна поднималась над лесом. "Так недолго и заболеть, - подумал он, - Чёрт! И огонь не развести! Если выпадет роса, будет совсем плохо".
Неожиданно Дорожная Пыль заметил вдали на берегу озера огонёк. Сердце радостно забилось: он не один в этом мире! "Скорей, скорей туда", - повторял он, перепрыгивая камни, перемежающиеся с озёрной болотиной. Шумно дыша, с каплями пота на лбу, через несколько минут он оказался около деревянного домика, расположенного на пологом берегу озера. Залаяла собака, дверь отворилась, и на пороге появился человек лет эдак пятидесяти: лысый, чуть выше среднего роста, одет просто, но добротно в мягкие спортивные штаны и флисовую рубашку, на ногах шлёпанцы. Он смотрел немигающим взглядом, как будто бы хотел что-то высмотреть внутри гостя, а, может быть, ждал, когда Дорожная Пыль заговорит.
- Я это…, тут оказался случайно, вижу дом; а ночь, холодно, вот решил попроситься к вам.
- Ты кто такой?
- Я? Ну..., ну..., человек.
- А как зовут тебя, человек?
- Дорожная Пыль.
- Дурацкое имя. Кстати, меня Сэсэ зовут.
"Сам – дурацкое имя", - подумал Дорожная Пыль.
- Ты откуда взялся? – спросил Сэсэ.