— Сколько будет стоить? — нетерпеливо интересуется Абдулла, — я хочу платить!
— Это всё непросто, вас теперь любой милиционер может остановить, виза просрочена… — объясняют девушки, — не показывайте им паспорт, скажите им… скажите им…
— Милиционер нет проблема, — перебивает Абдулла, — можно просто: сто рубл!
Выяснилось, что для продления нам нужно сделать фотографии, регистрацию, ещё что-то, и сто сорок долларов. Девушки сказали, что нужно всё сделать сегодня или, максимум, завтра, и… Итак, мы побежали по Москве: фотографировать турка, делать какие-то справки у нотариуса, ещё куда-то и ещё потом за чемоданом. Чемодан без ручки был огромный, чуть ни в метр! Колесо не едет, чемодан в охапку — ничего перед собой не видишь! Привязал какую-то верёвку и потащил чемодан; турок, красно-запыхавшийся, бежал за мной. (Несмотря на цветущий возраст — 25 лет, Демир имел плохие самоходные свойства, курил, запыхивался и мёрз даже в куртке и шапке «Баск», что были ему мной выделены. Кроме того, священный месяц Рамадан, пост, и турок был не кормленный до вечера, как впрочем и я.)
Итого для турка сплошной кошмар: визу просрочил, денег нет, с самолёта завернули, холодно, голодно, чемодан неподъёмный, ручка оторвалась, одежда климату не соответствует, каждый мент может "сто рубл" потребовать, нужна какая-то регистрация, справки, фотографии, языка не понимает, да ещё и ходить надо быстро, чему в Анталии он не учился. Сплошные бедствия! И вот мы едем на метро «Бауманская», в мусульманский фонд «Ихлас» — сегодня последний день Рамадана, и уже знакомый читателю Абдулла, не только приглашал на праздничный ужин, но и выражал желание забрать Демира к себе (на снимаемую квартиру) и позаботиться о нём. И вот бедный несчастный турок Демир, голодный, запыхавшийся, и во всех прочих печалях, указанных выше, и мы с ним поднимаемся на 4-й этаж, заходим, а там:
Бум! Такие столы! Всякая снедь! Всякие люди, пир такой, и кругом азербайджанцы и турки ему: о, саляму алейкум, наш бедный брат! Иди к нам (по-турецки ему говорят), мы тебя накормим, продлим и спасём, и на самолёте домой отправим чисто-быстро! И мужик как в рай попал моментально. Оставил я его там, чемодан поставил к стенке и смылся быстро: мне ещё на день рождения к сестрице надо было идти, а о турке турецкие друзья позаботятся.
И так оно и вышло. Действительно, Демиру повезло. Редким образом повезло: во-первых, что я ему в поезде попался и принял участие в его судьбе (это уже, наверное, один шанс из тысячи), и второе, что я другого турка Абдуллу знал, который знал эту визовую фирму, а иначе никогда ни Демир, ни я не нашли бы эту фирму, и турок стал бы жертвой холода, голода и ментов в первую же ночь, попал бы в какую-нибудь тюрьму, а через пару месяцев был бы депортирован с "приятными воспоминаниями о России" и вечной отметкой никогда больше не появляться здесь и свою жену не навещать.
Так что Демира продлили (на деньги турка Абдуллы), и он благополучно улетел (за те же деньги). С ним улетела шапка фирмы «Баск», так что если вы, будучи в Турции, на курорте Анталия, увидите странного небритого человека с чемоданом без ручки и в синей пуховой шапке фирмы «Баск» — не удивляйтесь: это Демир Неджати. Он ностальгирует по России. Передавайте ему привет.
5. Новые святыни
В октябре 2003 года Илья Алигожин и автор этих строк оказались в далёком эфиопском городе Жижига. Приехали на автобусе с сомалийской границы (мы хотели попасть в Сомали, но сомалийцы нас не пустили без визы и завернули). Вечереет; рядом с трассой обнаружилась мечеть.
Вокруг мечети, в ожидании вечерней молитвы, уже скопилось около ста человек. Мы оставили рюкзаки во дворе; я совершил омовение, а Илья в это время общался с эфиопами. Захожу в мечеть, смотрю краем глаза — четверо эфиопов тащат куда-то наши рюкзаки за лямки. Но куда несут, неясно. Тут началась молитва, и я за рюкзаками не уследил.
После молитвы хожу ищу наши рюкзаки, фотоаппараты и ботинки; их нет. Эфиопы показывают: там они, в мечети. Никак не найду. Куда же их положили? И вдруг вижу их! Эфиопы, опасаясь, что имущество белых людей потеряется или будет кем-то украдено, — сложили наши вещи в михраб — нишу в стене мечети, указывающую направление на Мекку! Таким образом, не меньше трёхсот человек совершали свои молитвы в сторону наших святых рюкзаков, возможно предполагая, что это непременная принадлежность мечети.