— Ну что ж, я Мальвина Хелен Корнелл, — сказала Нина, внимательно читая имя с билета.
— А я Уильям Эрнест Картер, — представилась Элизабет, согласно билету.
— Натан Голдсмит, прошу на борт, пассажиры, — сказала Гвен, вчитываясь в биографию на билете и проходя на выставку.
— Удивительно как хорошо сохранилась посуда, учитывая, что лайнер был найден спустя семьдесят три года с момента катастрофы. Даже вы ещё не родились, когда корабль был найден, — сказала Элизабет подругам, глядя на чайные пары за стеклом витрины, имея в виду восемьдесят пятый год.
— Я уже начинаю ощущать себя пассажиром в тот роковой день, — грустно сказала Нина, чувствуя себя некомфортно среди предметов, которые когда-то лежали на дне среди погибших людей.
— Под этой люстрой, танцевали, сплетничали, рассуждали как по прибытии в Нью-Йорк приукрасят свои истории о поездке на лайнере класса «Олимпик», — сказала Гвен, глядя на искорёженную золотистую люстру.
— Где так грань между тем, что можно показывать на всеобщее обозрение, а что не стоит? — спросила Нина, говоря об этическом моменте выставки.
— Массовое любопытства людей. Раньше ходили смотреть как на гладиаторских боях люди убивают друг друга, позже смотрели как вешают преступников, и, весело улюлюкали под хруст шеи сдавливаемой верёвкой. Такова жизнь, и мы никогда не ответим на вопрос: спасено ли было культурное наследие или разграблена братская могила. Эти два факта могут существовать друг с другом. Каждая эпоха диктует свои правила. Думаете, если бы Джеймс Кэмером не снял фильм «Титаник», мы бы знали об этой катастрофе? Настолько массово, как сейчас, я не про узкий круг историков и моряков. Наш медиа век диктует свои условия, что нам интересно, а что нет. Это никогда не было нашим выбором, все внушается на подкорку. Людям не интересны баночки и стекляночки, им нравится воссозданная лестница, с ангелом посредине, держащим факел, та самая лестница, что была показана в кино, кадры которого помнят все. Нам так нравится эта выставка потому, что она часть нас. Людям всегда нравится то, что имеет отношение лично к ним. Мы все были на борту Титаника, в качестве пассажиров — в кинотеатре. Так что морализаторством заниматься бесполезно на этот счёт. Хлеба и зрелищ во все времена, — сказала Гвен, подходя к знаменитой лестнице орехового цвета, на которую девушки уставились с особым любопытством.
— Ты права, я вижу Джека возле часов, протягивающего руку Роуз, — сказала Нина и романтично улыбнулась уголками рта.
— Мальвина Хелен Корнелл, Натан Голдсмит, пройдемте на палубу в этот прекрасный морозный апрельский вечер, — сказала театрально Элизабет, взяв девушек под руку с важным видом.
— Непременно, мистер Уильям Эрнест Картер, — с важным тоном ответили девушки, проходя мимо лестницы. Компания оказалась на воссозданной палубе «Титаника». Тускло светящие лампочки, отражали свет от начищенного деревянного пола. Холод был как в роковую ночь одна тысяча девятьсот двенадцатого года. Искусственный огни холодного свечения за бортом, реалистично имитировали звездное небо.
— А вот и убийца, — сказала Нина, подходя к большому голубому айсбергу, от которого веяло холодом, трагедией и смертью, — всё, я насмотрелась, подожду вас у выхода. Вчера нас чуть не убили преступники, сегодня мы гибнем на Титанике, шикарно развлекаемся! — эмоционально сказала Нина и пошла в сторону выхода.
— Ну что в каюты? — предложила Гвен глядя на Элизабет.
Спустя пятнадцать минут девушки встретились у выхода и приступили к сканированию билетов, для выяснения, кто выжил, а кто погиб.
— Уильям Эрнест Картер, выжил! — весело сказала Элизабет, глядя на экран монитора.
— Мальвина Хелен Корнелл, я тоже спаслась! — радостно сказала Нина, с облегчением выдохнув, будто сбросив с себя груз эмоций этой экскурсии.
— Натан Голдсмит, увы и ах, я погиб! — сказала Гвен, сканируя свой билет.
— Сочувствую, — сказала Нина, со скорбью в глазах глядя на Гвен.
— Все там будем, — философски заметила Гвен и девушки покинули выставку.
— Сходим поесть, а как повечереет в музей неона? — предложила Элизабет, не зная, как назвать этот приём пищи, так как для обеда было поздно, а для ужина рано.
Зайдя в ближайший стейк хаус, девушки заказали еду.
— Мне не хватало этого, — сказала Элизабет, с аппетитом кусая бургер и не давая расплавленному сыру убежать, собирая его пальцем.