– Упс, это мы где? – уточнила я у единственного, кто мог сейчас сыграть за проводника и консультанта – Чейра.
– Все в воле Архета, и пути свивает он во благо Киградеса. Мы в Дивнолесье, – проинформировал охотник, настороженно изучая окрестности. Может, насчет воли и блага для Киградеса Чейр ни на миг не сомневался, но вот по поводу своего личного испытывал некоторые сомнения, потому сохранял бдительность. – Это поляна коронации – Лесной Чертог. Я был здесь, когда последняя Фаэль принимала трон.
– А вот и прямой ответ на вопрос о происхождении Лёна, – выпалила я и пискнула, когда братец снова сжал мои пальцы чуть ли не до хруста.
– Лирка, у меня такое чувство, будто я заснул и никак проснуться не могу, – запинаясь, выдохнул мой братец-эльф. Теперь уже стопроцентный эльф – отросшие уши и волосы, ставшие яркими глаза и утончившиеся черты лица свидетельствовали об этом однозначно.
– Уверяю тебя, принц, ты не в грёзе, – проронил раньше меня Чейр. Ну да, кому как не ему в этом разбираться, если он по снам гуляет и народ там пугает.
– У меня вчера такое же было и до сих пор не кончается, – посочувствовала я Лёну, обнимая его. – Но я сразу скажу, тебе со «сном» повезло больше. Мой поначалу на кошмар с расчлененкой тянул, братец.
– Ты все еще зовешь меня братом? – с тревогой спросил Ленька.
– Ага, за двадцать с лишком лет привыкла и отвыкать не собираюсь. Против? – сварливо уточнила я.
– Нет, сестренка! Только за! – впервые улыбнулся, пусть слабо, но зато искренне, Лён и обнял меня в ответ.
Глава 11. Коронация по-эльфийски и ее последствия
Я хихикнула и легонько щелкнула братца по соблазнительному кончику острого уха. А он даже не возмутился, только сдвинул пшеничные брови и поделился шепотом, сомневаясь в собственном здравом смысле:
– Оно меня зовет.
– «Оно» – это плохо, я Кинга в реале не хочу и клоунов терпеть не могу! – тут же отреагировала я, а брат прыснул, мотнул головой и исправился:
– Я про дерево.
– Иди, – коротко посоветовал Чейр. – Так надо, аэр!
– Аэр? – уточнила я, пробуя на вкус и заодно требуя перевод почему-то смутно знакомого термина.
– Если зовет средоточие Дивнолесья, – охотник кивком указал на величественное дерево, монополизировавшее поляну, – значит, воистину аэр, Владыка Леса, иной голоса Древа явственно не услышит. Я был прав в своих предположениях.
– О, проверка вызова заодно идет, как проверка крови и соответствия кандидата на должность? У нас Архет, у них – «здравствуй, дерево!» – невольно я снова хихикнула над абсурдностью ситуации. Разговариваешь с деревом – ты принц эльфийский, не разговариваешь – никто и звать тебя никак. В сторону вопрос разговора с зелеными насаждениями по причине психической нестабильности.
Но шутить вслух я не стала. Смысл? Лён никого больше не слышал или не желал слушать. Он ломанулся к дереву, как к потерянному в младенчестве родственнику, и обхватил его ствол. Ствол был великоват для полноценного обхвата раз эдак в пять-семь, может даже десять, поэтому братец не кролик, хоть и с ушами, не столько обхватил дерево, сколько распростерся на нем по вертикали, как большой лягух.
То ли так было положено, то ли Лён задел какой-то скрытый сучок, но обнимашки возымели странный эффект. Списала бы на галлюцинации, так ведь ничего сейчас не ела и не пила. Дерево пришло в движение. Не банально листочками зашевелило или ветвями, как от сильного ветра. Все оказалось гораздо круче!
Метаморфозы начались со стволом лесного гиганта. Для начала в нем появилось что-то вроде большого дупла для белок-динозавров, потом кора и вовсе потекла горячим воском, образуя древесный трон. Натурально! Сиденье, подлокотники, спинка – все из листьев, ствола, ветвей. И на эту живую сидушку полудобровольно, полуподневольно усадили Леньку. Часть тонких ветвей сверху свинтилась в рогато-ветвистый венец и оказалась нахлобучена на взъерошенную голову очумевшего братца.
– Ого, ты, брат, и олень! – восторженно выдохнула я.
– Я тебе что, Поттер? – вяло возмутился Лёнька, чуть пришедший в себя, пытаясь ерзать на троне, и, кажется, средоточие Дивнолесья его услыхало и осознало оплошку в дизайне.
Рогато-веточное, клонящее голову к земле недоразумение оперативно трансформировалось в весьма стильный, вполне себе мужской венец из веточек и листиков. Оставшись нахлобученным, украшение продолжило процесс украшательства себя, обзаведясь белыми, золотыми и серебряными цветами с ноготок на моем мизинце величиной. Ничего так, величественно получилось, во всяком случае, лучше рогатого ужаса. И Лёну шло! Даже в своей растянутой домашней футболке и драных джинсах он стал очень представительно выглядеть.