шного зверя ободранных туш нерп и лахтаков, мусорных куч. Первым появляется на кладбище, когда в символическую оградку из мелких камней кладут только что отошедшего в иной мир покойника, и выклевывает глаза. К сидящему ворону можно подойти на очень близкое расстояние. В детстве меня так и подмывало схватить черную птицу, но что-то в последний миг останавливало. Какое-то чувство священного трепета, подспудного страха, смешанного с необъяснимым чувством брезгливости. Но главное — это страх возмездия от посягательства на священное существо. Ворон олицетворял собой множество противоречивых ипостасей, воплощений, был вместилищем и источником сил и затаенной причиной необъяснимых явлений — от природных до происходящих с самим человеком. Кроме того, он был почти главным персонажем древних сказаний, исторических преданий, космогонических теорий и в то же время — активным действующим лицом в волшебных сказках. Причем он не всегда был мудрым, всезнающим. Вместе с другими персонажами он попадал в дурацкие и смешные положения, оказывался побежденным более хитрыми и искушенными зверями, но чаще всего он и был той силой, которая приводила к благополучному концу какую-нибудь запутанную историю. И в то же время он был тем существом, через которого Творец создал весь окружающий человека материальный мир. Как описывает предание, это происходило следующим образом. Ворон летел в некоем пространстве, не имевшем точного описания и определения. Во время ровного полета, продолжавшегося не поддающееся измерению время, он испражнялся и мочился. Из больших и твердых кусков, извергаемых Вороном, образовались большие пространства суши — материки, горные цепи. Из мелких — острова. А когда вниз лилось нечто жидкое — возникала кочковатая, топкая тундра. Так как Ворон не останавливал своего созидательного полета, то след от мочи вытягивался в нить, образуя, таким образом, реки. Под конец, когда мочи оставалось немного и она могла только капать, из этих капель образовались многочисленные тундровые озера. Про моря и океаны в созидательном мифе ничего не было сказано. Подразумевалось, что эти водные пространства существовали изначально и Ворон к их появлению не имел никакого отношения. Однако миссия Ворона-Созидателя на этом далеко не была закончена. Надо было населить землю живыми существами, покрыть растительностью, но, главное, осветить. Ибо, как подразумевалось, солнечного освещения сотворенная земля не имела, даже звезды отсутствовали в небе. И тогда Ворон созвал своих дальних и близких родственников-птиц. Сначала он выбрал самого сильного и выносливого — большого Орла и велел лететь на край неба и земли и продолбить там дыру для солнечных лучей. Повинуясь приказу, Орел взмахнул огромными крыльями и полетел в указанном направлении. Ждать его пришлось довольно долго. Вернулся он ослабевший, ободранный, клюв его стерся почти до основания. Он сообщил Ворону, что не мог исполнить его приказания — небесная твердь оказалась слишком твердой. Тогда Ворон послал белую Чайку-поморника. Но и она вернулась без результата. Прилетели обратно Сова, Утки, Гуси, Гагары, а света по-прежнему не было на земле… И тут перед задумавшимся Вороном запрыгала Пуночка и объявила о своем желании попробовать добыть свет. Ворон недоверчиво посмотрел на крохотную пташку. Но выбора не было. Пуночка скрылась в кромешной тьме. Ждать пришлось очень долго. А Пуночка все долбила и долбила твердое небесное покрытие. Она уже сточила свой крохотный клювик, и из ранки капли крови брызнули на белоснежные перья грудки маленькой птички. И Ворон, не отрывавший взора от той стороны неба, куда улетела Пуночка, узрел какой-то красный отблеск, сначала просто точку, которая все росла и росла в ширину, а потом в вышину, и из этой красноты вдруг хлынули яркие лучи солнечного света. Сам Ворон и все живые, кто увидел это чудо, зажмурились. Это было Солнце! Истощенная, но счастливая Пуночка вернулась почти без клюва, а вся грудка у нее была красная от собственной крови, но это был цвет утренней зари, которую ждало все живое на только что созданной земле. И сегодня у каждой пуночки можно увидеть красные перышки на груди. Ворон принимал активное участие в создании живого мира на земле, являясь как бы совместителем Творца, который руководил из неопределенного места во Вселенной и строго контролировал действия своего Посланца. Я на всю жизнь запомнил весну сорок четвертого года прошлого века. Наше селение Уэлен постигла страшная беда — эпидемия какого-то коварного и плохо поддающегося лечению гриппа. И это бедствие пришло как раз в то время, когда истощились зимние запасы, опустели мясные ямы, в бочках кончилась заквашенная на зиму зелень. Не было жира, чтобы заправлять каменные светильники в холодных пологах. Каждый день на Холм Вечного Упокоения — Линлиннэй уносили умерших. Чаще всего это были старики и дети. Вдали сидели вороны и наблюдали в полной тишине за печальным обрядами, которые с великим трудом, собравши последние силы, совершали остававшиеся в живых. Люди, не оглядывались, спускаясь с Линлиннэя, но слышали за спиной сухое, резкое карканье. Ворон сопровождал меня все мое детство, время, когда я жадно впитывал в себя повествования о прошлом, легенды и сказания, волшебные сказки. И он часто поступал не совсем объяснимо и последовательно. Когда уже в зрелом возрасте я познакомился со Священным Писанием, я вдруг открыл для себя противоречивость, непоследовательность и нелогичность поступков Высших Сил, начиная от Создателя, Спасителя, уже не говоря о множестве святых, мудрецов, авторов Евангелий. Видимо, это общий недостаток или достоинство описываемых деяний, отдаленных от нашего времени. Наверное, так и должно быть. Сейчас отношение у меня к ворону спокойное и уважительное, но без особого подобострастия и трепета перед этой удивительной птицей. Тем более что я вполне понимаю, что у него есть свои тайны, которые он никогда не откроет своему двуногому земляку, с которыми он соседствует на протяжении тысячелетий. Он часто встречается мне в текстах сказаний, его изображения в избытке присутствуют в картинах древних и современных художников, и его именем часто называют новорожденных в тайной надежде, что они унаследуют мудрость этой черной, по-своему красивой птицы. ВЫБОРЫ льогыргын, льук Дословно — выбор, сделать выбор. Но это слово в чукотском языке до появления этого демократического действа не имело никакого политического смысла. Слово это стали использовать с появлением нового обычая в жизни нашего народа. Возможно, что какие-то выборы происходили и раньше, но первые я увидел в сорок шестом году прошлого века, когда в Верховный Совет СССР баллотировался наш земляк, уроженец Уэлена Отке. Будущие выборы взбудоражили все население Уэлена, начиная со школьников и кончая глубокими стариками. Сам Отке, который к тому времени работал председателем Чукотского районного Совета и заседал в начальственном кабинете в Кытрыне, на мой взгляд, совершенно обалдел от собственной головокружительной карьеры. Хотя он закончил лишь годичные курсы учителей — ликвидаторов неграмотности, он считался в кругу своих земляков человеком достаточно образованным, чтобы занимать высокие руководящие должности. С будущими своими избирателями-односельчанами он встретился в самом большом классе нашей уэленской неполной средней школы. На этой встрече полагалось, чтобы представитель народа услышал от рядовых граждан пожелания. Детей, разумеется, на эту встречу не допустили. Но я каким-то образом ухитрился спрятаться в самом дальнему ряду, под сдвинутыми партами, возле жарко натопленной печки. Секретарь районного комитета партии товарищ Андросов через переводчика Локке призвал граждан высказать свои пожелания, которые, в свою очередь, депутат Верховного Совета СССР товарищ Отке доведет до правительства и лично товарища Сталина. Школьная уборщица Панау умильно, но довольно громко прошептала: — Неужто ты своими глазами увидишь нашего великого вождя Сталина! Мужчины просили прежде всего снабдить охотников трофейными японскими винтовками-«арисаки», а также отечественными противотанковыми ружьями для промысла кита. Женщинам хотелось получить побольше граненых стальных иголок для шитья кожаных изделий, цветного бисера и ярких тканей на нарядные камлейки. — Новые вельботы с моторами нам нужны, — напомнил Кукы, китобой. — И мощные моторы. А то вон перед нашими союзниками-американцами стыдно. У них моторы заводятся стартерами, а мы часами дергаем наши маховики ремешком… — Пусть больше цветных кинофильмов присылают… — Водку пусть не привозят. Лучше спирт. Сами будем разводить водой до нужной кондиции. И выгоднее… Про спирт многие вспомнили. Дело в том, что в ту зиму в Уэлене крепких напитков не осталось даже на складе полярной станции. Все любители повеселиться перешли на браговарение. Сахар отпускался строго по карточным нормам, зато на складе Чукотторга нашлось несметное количество карамельных конфет. От долгого хранения они превратились в крепко спаянные слитки, которые надо было разрубать топором. Карамель не только вполне заменяла сахар в браговарении, но и напиток получался отменного вкуса. В день выборов в Верховный Совет СССР по решению сельского Совета брага должна была подаваться прямо на избирательном у