Светлана зажала нос пальцами. Резкие запахи жилища вызывали у нее рвотные спазмы. Неуверенно посмотрев на Степанова, она дала ему понять, что ей требуется помощь. Алексей кивнул и, сняв шапку, осторожно переступил по грязному полу:
— Извините, а форточку то можно открыть? Или вы боитесь простыть? — ихидно спросил он у хозяина.
Здоровяк, пожал плечами и, почесав живот — через грязную майку и зло кивнул:
— Беспорядок у нас, дети болеют. Ремонт идет… — шагнув к окну, он с трудом открыл квадратик грязного стекла — именуемым форточкой.
— Ремонт начали еще при Тутанхамоне? — брезгливо спросил Степанов.
— При, каком, еще Тутанхаоре? — обиделся хозяин.
Алексей понял, что историю древнего Египта тот в школе не учил:
— Ладно, гражданин Лукин. Где ваш сын? Что вы нам тут демонстрируете свой образ жизни?!
— Там… — кивнул здоровяк на грязную дверь комнаты. — Идите, он спит.
— Спит днем? — удивилась Светлана.
— Ну да! Пришел с улицы, говорит — голова болит. Папка, просил поспать. Ну, пусть спит. Умаялся, парень… — тяжело вздохнул хозяин квартиры и пихнул ногой коробку, с каким то хламом.
Мальчик спал на грязном пододеяльнике прямо в обуви. Засаленный, синий свитер едва вздымался под его дыханием. Алексей шагнул кровати и потряс его за плечо:
— Эй! Коля вставай! Проспишь! По телевизору мультики начались!
Мальчишка пошевелился и открыв глаза с удивлением уставился на вошедших. Степанов понял, что он еще ничего не понимает.
— Коля! Просыпайся! Что спишь? Заболел?
— Ой! Вы кто? — простонал мальчик.
Степанов нагнулся к нему и увидел, что в волосах Николая здоровенное, коричнево — желтое пятно. Дотронувшись до него пальцами, Алексей понял, что это клей.
— Ты, что это БФ нюхаешь?
Мальчишка потер заспанные глаза грязными кулачками:
— Нет…
— А в волосах что?
— А… это я вымазался, у нас дома ремонт… — не задумываясь, соврал Коля.
Степанов зло покосился на стоящего рядом отца. Тот развел руками:
— А кто его знает? Может и, замазался! Тут разве уследишь?
— Я тебя сам сейчас замажу! — прошипел ему Степанов, — пошел вон отсюда!
Хозяин, как — то сник и, неловко переступив с ноги на ногу — молча вышел из комнаты. Волчек проводила его суровым взглядом:
— А гонора то — как у Аль Капоне! — сказала она Алексею.
Но тот, не обратил внимания — на ее замечание. Он погладил голову мальчика рукой и ласково спросил:
— Так, что, Коля, тот дядя, который тебе велел записку отнести в гостиницу — он сюда приходил?
Мальчик захлопал глазами и, зевнув — пропищал:
— Какой дядя?
— Ну, тот, что тебе велел записку передать дежурной?
Коля внимательно посмотрел на Степанова и, вздохнув — улыбнулся:
— Нет, я его и не видел. Козел он. Обещал, нам с пацанами — мяч купить, настоящий бразильский, а сам — Сникерсами отделывается!
— Хм, а что ты Сникерсы не любишь?
— Да нет. Вроде нормальные. Те, кто у нас траву курят, так тем вообще по кайфу! Сладкое! Оно знаете. Как при обкурке!
— А, что ты еще и куришь? Травку? — Степанов сурово взглянул на Волчек.
Та, покачала головой. Мальчик поймал ее взгляд и ответил:
— Ну, бывает, пыхнем по малой. Ну, что там говорить. Но я в основном клей! А вы тетя вижу меня в интернат пришли забирать? Рожа, что — то, у вас больно — протокольная?
От неожиданного вопроса Волчек закашлялась. Такой грубости от мальчика она не ожидала.
— Коля не груби! А то поедешь в карцер! Ты, я вижу — к нему привык! — грубо осадил мальчика Степанов.
— А вы дядя мент! Сразу пропас я вас! Мент, как пить — дать!
— Ну, ты! Дитя подворотней! Я не посмотрю, что тебе лет то мало! Сейчас поедем к Гулушко! Знаешь, у него карцер то не как у вас в интернате! Там и сиденья и стулья привинчены! К полу! И потом — взрослые ребятишки то, не очень — к деревенским! Клея тебе не будет!
В глазах, маленького нахала — мелькнул огонек страха. Он, шмыгнув носом, вновь потер кулачками глаза:
— Ну, не надо в приемник! Не надо! Я ничего не сделал!
Степанов пожурил его по щеке ладонью и ласково добавил:
— Ну ладно! Кончили обиды — колись — что за дядька тебе записку в гостиницу передал?! Кто такой? Как звать?
— Да откуда я знаю — что за фраер? Ходил временами, по разному, так прикалывался! К цыганам засылал! Сережки пихали! Видать паленые, ну кольца и прочая ересь! Видно на гоп стопе, где — то брал! Но я его не знаю! Нам, так временами кто со стороны то по кайфу! Головной боли нет! Мы так, потащиться с пацанами! Он нам и клей прикупал! Не знаю кто такой! Видел раза три четыре…
Степанов насторожился. Вот он канал сбыта снятых с убитых женщин. Сидит — с закатанным в волосах, пятном клея. Сидит и не знает — кому помогал! Алексей тяжело вздохнул и тихо спросил:
— Ну а записка? Что с запиской то?
— А что с запиской? Ну, пришел, говорит — передай старухе и все! Я и передал… Что тут такого? Он купил нам конфет что ли? Не помню сейчас?
Степанов понял, что зашел в тупик. Не чего — от маленького свидетеля, он больше не узнает. Раздосадованный он посмотрел на Волчек. Та, словно пытаясь его поддержать — спросила:
— А как дядька то выглядит?
— Хм, как выглядит? Ну, как дядьки то выглядят? Тетя — тебе то видней! — вызывающе ответил Коля.
— Эй! Ты — брось опять грубить то! Брось! Разговор то у нас доверительный! Не груби! Как фраер то — одет был? — подхватил мысль Светланы Алексей.
— Да, как, одет — просто, куртка была темная. По моему — синяя! В таких ходит пол поселка! Китайская по моему! Шапка! Спортивная! Ну и все! Обычный лох! Местный!
Степанов насторожился:
— Местный?! Почему местный?
— А какой? Так у нас в поселке все одеваются! Да и на машине вроде местной — местной точно, я ее в поселке видел!
— На машине? — вскрикнул Алексей, Он, что к вам на машине приезжал?
— Ну не всегда! Обычно пешком! Но пару раз видел на машине! Хотя он ее ставил за углом! Мы то сидим там, на развалинах — недостроенной больницы! И все видим! Он — это фраер — на машине подъедет ее оставляет за оградой — к нам пешком! Но мы то все пропасли! Машина была!
— Какая машина? Марка то — какая? Иномарка, наша? — с надеждой в голосе спросил Алексей.
Мальчик, задумался и, вновь почесав макушку — ответил:
— Да нет! Наша! Нива! Нива — белая или серая! Видно то не было! В потемках!
— Нива? Точно? Белая? А номер? Номер?! — Алексей затряс мальчика за рукав грязного свитера.
— Да кто его знает?! Далеко было! Да и на хрен нам номер? Мы не смотрели! Видели Нива!
Степанов тяжело вздохнул. Волчек стукнула по косяку кулачком:
— Вот видишь, Леша — Нива! У Жука — тоже Нива! Значит он! Вот и все!
— А опознать то можешь? Ну, дядьку этого? — не обращая на слова Светланы — спросил Алексей у мальчика.
— Ну — могу! Что — по фото? Попробую, давайте показывайте! А что он натворил? Что, этот фраер — сделал то?
Алексей с досадой хлопнул по карману. Фотографии Жука у него с собой не было. Да и кто помог знать. Что она пригодиться. Степанов, вздохнул и, посмотрев на мальчика — ласково сказал:
— Ладно, Коля — поехали! Мы тебе фотки покажем!
— Нет! Чего я поеду? Нет! — захныкал Коля и начал растирать грязными кулачками глаза.
— Нет поедешь! Нам надо найти этого фраера! Ты не бойся — мы тебя в приемник не повезем! Не повезем! Даю слово! — успокоил Степанов мальчика.
— Э! Это вы сейчас так говорите! А потом засунете в кутузку! И все! — не поверил маленький упрямец.
Степанов посмотрел на Светлану. Тащить мальчика силой было противозаконно. Волчек тяжело вздохнула и лишь развела руками. Алексей, нахмурился и, потрепав Колю по ершистой холке — ласково сказал:
— Ну а если мы тебе сюда фотки привезем? Посмотришь?
— Ну, ежели — сюда! — с победными нотками в голосе согласился мальчик.
Степанов тяжело вздохнул и повернувшись направился к выходу. Остановившись у двери, он посмотрел через плечо на мальчика и спросил: