— Так ты и мать его убил? А ее то за что?
— Хм, старуха хотела Лешке Степе все рассказать! Она ему знаки подавала на кладбище! А тут Жук подвернулся! Он то стал к Метле ездить! Метла ему жаловался! Как, мол, выйти? И своей этой шлюхе — Верке Пронькиной, разболтал, пришлось и ей спирта дать с добавочкой! А Степа его и зацепил. И если бы не дура, эта местная учителка, меня бы вообще хрен кто вспомнил! Все на Жуке висело! Все! Он главный был! А я так!
— Так, ты, что думаешь — тебя не поймают?
Стрежев внимательно посмотрел на Светлану. На мгновенье в его глазах мелькнул испуг и любопытство. Но, он, тут же взял себя в руки и добавил:
— А, что я? Поеду завтра уволюсь! Перееду в другой город! Фамилию сменю! Сейчас это не проблема! А тебя то найдут в лучшем случае к весне! Тут вообще мало кто ходит! Правда, конечно надо бы и учителку эту кончить! А то записку мне прислала! Ну, я ей пирожок то принес! Засунул туда дневник школьный! Она дура, вообще ничего не поняла! Пожалел я сначала ее, а сейчас сам жалею! Кончать ее надо было! А тебе я тоже меточку поставлю! Ты любишь паленую кожу?
— Так это ты специально этих бедных женщин прижигал? Метку ставил? — Светлана в ужасе попятилась назад, — И девочку эту невинную Феклу убил?
— Она сама напросилась! Она дура, мне в глаза говорит — вы убийца! И где — у меня в машине! По дороге! Тут уж сам бог велел ее кончить!
Светлана вновь попыталась от него отодвинуться назад. Но Геннадий силой рванул ее за юбку и спихнул вниз сиденья:
— Лежи — не рыпайся! Сейчас самое интересное начнется!
Светлана заплакала. Нет, она заплакала не от страха — а от обиды. Она поняла, что ничего не сможет сделать. Слезы душили ее горло. Внутри жгло от ненависти к этому недочеловеку. К этому зверю.
— А дело то уже догорело! — Стрежев выглянул в окно и посмотрел на костер, так, что и твое, время выходит, а то мен надо назад возвращаться!
Но в этот момент послышалось урчание мотора. Геннадий испуганно оглянулся. Звук приближающейся машины все отчетливей звучал из — за, высоких сосен.
— Ну, сука! Молись! Молись! Сдохнешь сразу! Жаль, я тебя — не поимею!
Стрежев судорожно стал шарить под сиденьем. Достав большой охотничий нож, он, взглянул бешенными глазами — на Светлану. Женщина зажмурилась.
Но дальше произошло непредвиденное. Геннадий захрипел и как — то нелепо откинул назад голову. Светлана широко раскрыла глаза. Дверка резко открылась и Стрежев, вывалился на улицу — как куль с картошкой. Послышалась возня. Кто — то дико закричал, но Светлана, этого, уже не слышала — она вновь потеряла сознание…
Эпилог
— Слушай Света? А как тебе в голову пришла эта идея, с подставным делом? Что подсунуть ему липовые папки? Жег ведь их сволочь! Как ты решилась и вообще, как догадалась что это он? — Степанов сидел на корточках и переворачивал шашлыки на мангале.
— Хм, а ты думаешь, один такой умный? Решила сама убедится — его проверить. У меня подозрения сразу на него после слов мальчика с клеем в голове пали. Но я тебе говорить не стал. Побоялась. Что ты испортишь все опять! Вот и решила сама проверить! Но только не думала, что и он тоже уже все заподозрил и повез меня этой дорогой разбитой. — рассмеялась Светлана.
— Нет, но надо же! Так рисковать! А если бы мы вас не нашли на этой дороге? — не унимался Алексей.
Дым от углей, лез ему в глаза и он морщился. Стоящая рядом с ним Сливнина, с ухмылкой наблюдала за выражением его лица.
— А ты, Леша, не будь — идиотом сам! А то купился на туфту! Он провел тебя как пацана! — грубо пробасил пьяным голосом полковник Иванов.
Он лежал на большом покрывале возле костра. В гражданской одежде Иванов выглядел как пенсионер. Шерстяной свитер и зеленая штурмовка сделали из него старика.
— А вы не лежали бы так на земле, товарищ полковник! Простынете! Ну и что, что апрель! Снег то только сошел! Земля холодная! — робко заметила Ирина.
— Да ладно Сливнина, ты лучше вон — этого оболтуса в загс тащи! А то так и помрет глупцом! У такого мужика баба должна быть типа тебя!
— А может, я не хочу! — запротестовал Степанов.
— А кто тебя спросит! Прикажем и все! Пойдешь как миленький! — осадил его Иванов, — Налей ка лучше нам немного коньячку! Выпьем! Все — таки мы закрыли это дельце! Хоть и трудно было!
— Да уж! — грустно вздохнула Волчек и выпила налитый в железную кружку коньяк, — выдохнув, она добавила, — Я его никогда не забуду! Надо же так! Думала все конец! Думала, надеялась, конечно, что вы меня найдете, но когда он нож достал, поняла, нет! Как сейчас его лицо помню! Страшное — жестокое! Жаль, до суда его не уберегли! Жаль!
— А как, он, помер то? — грустно спросила Сливнина, — Как, так не доглядели то?
— Как, как, — недовольно буркнул полковник, — охрана в тюрьме просмотрела, взял, достал, где — то суровые нитки и вздернулся. Прямо перед судом. Его утром на суд, а он в камере весит! Но мне так кажется, что охрана специально — его отговаривать, от этого поступка не стала! Ладно, собаке — собачья смерть!
— Кстати семья то его, из поселка уехала. Жена дом с хозяйством бросила. Так и стоял целый месяц, а потом, кто — то ночью поджег! — сказала Волчек.
— Еще бы! Этот Стрежнев восемь душ загубил! Наверное, родственники и сожгли! Ну, надо же так! В одном классе — два убийцы и оба маньяки! Кому расскажи — не поверят! Об этом теперь наш поселок еще долго помнить будет! — Сливнина покосилась на Степанов.
Тот, снял с мангала шипящие шашлыки и поднеся их к столу — положил в большую металлическую кастрюлю. Посмотрев, на жаренное мясо — Алексей грустно сказал:
— Ладно вам об этих маньяках! У нас отпуск или как? Давайте лучше вон о природе поговорим! О весне! Весна идет! — Степанов втянул ноздрями прохладный воздух.
— Да, весна, это хорошо! — грустно сказал Иванов.
Где — то вдалеке, в глубине леса дятел барабанил по сухому стволу дерева.