— Что ж, ладно, — мягко произнес он как ни в чем ни бывало. — Не буду пытаться навязывать вам мое предложение, мистер Дрезден, — машина сбавила ход, и Хендрикс остановил ее перед моим подъездом. — Но вы не будете возражать, если я дам вам один совет? — отеческие нотки испарились куда-то из его голоса, и теперь тот звучал просто спокойно-терпеливо.
— Если вы не попросите за это денег, — благодарение Богу за избитые клише. Я был слишком перепуган, чтобы придумывать разумный ответ.
Марконе почти улыбнулся.
— Мне кажется, вам будет гораздо приятнее, если вы сляжете на несколько дней с простудой. Видите ли, дело, подумать над которым просила вас подумать детектив Мерфи, не стоит вытаскивать на свет. Вам не понравится то, что вы увидите. И потом, оно лежит по мою сторону забора. Позвольте, я сам разберусь с ним, не беспокоя при этом вас.
— Вы мне угрожаете? — спросил я его. Сам я так не считал, но не хотел, чтобы он видел это. Еще бы мой голос не дрожал так...
— Нет, — невозмутимо ответил он. — Я слишком уважаю вас, чтобы опускаться до такого. Говорят, мистер Дрезден, что вы не подделка. Настоящий маг.
— Говорят еще, что я чокнутый.
— Я весьма разборчив в выборе тех, кто и что говорит, — сказал Марконе. — Подумайте о том, что я сказал, мистер Дрезден, ладно? Я не думаю, что нам с вами стоит часто пересекаться по части работы. Я бы во всяком случае постарался бы не превращать вас во врага из-за этого.
Я стиснул зубы, борясь со страхом.
— Вам не стоит превращать меня во врага, Марконе. Это было бы просто неумно. Вовсе неумно.
Он лениво, расслабленно прищурился на меня. Теперь-то он мог не бояться встретиться со мной взглядом. Такого больше не повторится.
— Право же, вам стоило бы держаться вежливее, мистер Дрезден, — заметил он. — Так полезнее для бизнеса.
Я оставил это замечание без ответа: я просто не нашел такого, чтобы он не прозвучал напуганно или безрассудно-грубо.
— Если вдруг потеряете ключи от машины, — сказал я вместо этого, — не стесняйтесь, звоните. Только не пытайтесь больше предлагать мне денег или запугивать. Спасибо за то, что подбросили.
Все с тем же выражением лица он смотрел, как я выбираюсь из машины и захлопываю за собой дверцу. Хендрикс тронул «Кадиллак» с места и вырулил обратно на проезжую часть, бросив мне на прощание еще один угрожающий взгляд. Черт, мне и раньше приходилось заглядывать людям в душу. Такое не забывается. Но ни разу еще мне не доводилось сталкиваться с кем-то вроде этого, столь спокойным и контролирующим себя — даже другие практикующие маги, с которыми я встречался взглядами, выглядели совсем иначе. Никто из них не воспринимал меня как столбик цифр, которые стоит сохранить для дальнейшего анализа.
Я сунул руки в карман ветровки: ветер пронизывал до костей. Черт, напомнил я себе, я же чародей, имеющий дело с настоящей магией. Я не боюсь больших парней в больших машинах. Меня не запугать трупами, жизнь которых оборвана магией такой силы, что мне и не снилась. Нет, правда. Честно.
Но дрожь при воспоминании об этих глазах долларового цвета, за которыми хоронилась холодная, почти бесстрастная душа, пробирала меня всю дорогу вверх по лестнице. Я вел себя глупо. Он поразил меня, и внезапная интимность этого заглядывания в душу застала меня врасплох и напугала. И все это, вместе взятое, заставило меня растеряться, угрожая ему как перепуганный школьник. Марконе был хищником. Он буквально чуял мой запах. И если он решит, что я слабак, я не сомневался, его участливая улыбка и отеческое обращение исчезнут с той же легкостью, с какой появились.
Ничего не скажешь, тухленькое первое впечатление.
Тьфу, черт с ним. По крайней мере, я не опоздал на встречу с клиентом.
Глава 4
Когда я поднялся, Моника Безфамильная уже стояла у двери моего офиса и писала что-то на обороте записки, которую я, уходя, прилепил на дверь.
Я подошел к ней, но она была слишком поглощена этим занятием, чтобы оглянуться. Симпатичная такая дама лет тридцати с лишним. Волосы пепельного цвета — некрашеные, решил я, отогнав от себя невольное, жуткое воспоминание о волосах убитой женщины. Со вкусом подобранный и умело наложенный макияж, да и лицо — славное, дружелюбное, достаточно молодое и свежее, в меру округлое: как раз настолько, чтобы казаться женственным. Она была одета в длинную, широкую юбку светло-светло-желтого цвета, из-под которой виднелись коричневые сапожки, и накрахмаленную белую рубашку, поверх которой она накинула дорогой на вид зеленый кардиган от весеннего холода. Нужно находиться в отличной форме, чтобы одеваться в такие цвета, и она в ней находилась. В общем, вид ее напоминал кого-то знакомого — то ли Аннетт Фьюничелло, то ли Барбару Биллингсли. Этакий обобщенный и стопроцентно американский.