Стоит отметить, что именно в Пестове едва не состоялся дебют Миронова в кино. Случилось это в 1952 году. Режиссер А. Птушко приехал туда снимать фильм «Садко» и для съемок в массовке выбрал несколько отдыхавших там детей. В числе этих счастливчиков был и 11-летний Андрюша Миронов. Ему досталась роль нищего мальчонки — парубка. Ему выдали рваную дерюгу, он натянул ее на себя, однако перед этим забыл снять с себя модную тенниску на «молнии». Именно эта «молния» и решила судьбу юного актера не в лучшую сторону. Сквозь дырявую дерюгу «молния» просвечивала так явно, что Птушко тут же заметил эту накладку и поднял страшный крик (он был очень криклив на съемочной площадке). Миронова тут же подхватили под локти и буквально вынесли с площадки. Так не состоялся тогда его дебют в кино.
Между тем, окончив школу в 1958 году, Миронов подал документы в Театральное училище имени Щукина. В приемной комиссии не знали, что он актерский сын, поэтому никаким блатом при поступлении он не пользовался. Все экзамены он сдал на «отлично» и был зачислен на первый курс, которым руководил актер, педагог и режиссер Иосиф Матвеевич Рапопорт. Кстати, на курсе Андрей был одним из самых молодых студентов. Его однокурсник М. Воронцов вспоминает: «Помнится, в самом начале учебы Андрей собрал у себя дома «мальчишник». Мария Владимировна и Александр Семенович, как всегда, уехали на гастроли. В доме была только домработница Катя. Андрюша развлекал нас в тот вечер как только мог: пел, танцевал, рассказывал смешные истории и к полуночи, устав, заснул прямо за столом. Катя, убиравшая посуду, грустно глядя на спящего, сказала: «Андрюша тянется за взрослыми, а он совсем еще ребенок»…
Не знаю, может быть, опыта у него было поменьше, но организован и дисциплинирован он был намного лучше нас, старших, а таких было на курсе предостаточно: и я, и Юра Волынцев, и Коля Волков…
Милый Андрюша, почему он привязался ко мне, не знаю, но четыре года в училище мы почти не расставались. Я никогда не забуду первый общеобразовательный экзамен. Мы готовились вместе, готовились у него дома. Он честно учил, я честно писал шпаргалки. «Старик, — говорил он мне, — завалишься, вот попомни». Но я оставался спокойным, так как опыт по этой части у меня накопился уже солидный. На экзамене произошла извечная несправедливость: Андрюша, честно учивший, почему-то получил четверку, а я, все списав со шпаргалки, естественно, получил пятерку. Ах, как он переживал, мой милый Андрюша, ну просто не находил себе места. А я никак не мог понять, почему он так огорчается. Стипендию он ведь все равно не получал как сын обеспеченных родителей. На следующий день он поехал к педагогу по этому предмету и поздно вечером позвонил мне и почти прокричал: «Старик, я пересдал на «пять». Я не понимал этого. Моя мама, выслушав мой рассказ, внимательно посмотрела на меня и сказала: «Запомни, Миша, ты никогда не будешь настоящим артистом, а он будет». «Это еще почему?» — возмутился я. «Потому, — сказала мама, — что у тебя нет тщеславия».
В театральном училище Миронов играл совершенно разные роли. Среди них были: Чичиков в «Мертвых душах», Хиггинс в «Пигмалионе», Лукаш в «Похождениях бравого солдата Швейка», Белогубов в «Доходном месте», Борджиа в «Тени» и др. Однако на курсе он никогда не числился в числе лучших. Когда родители пришли на первый студенческий спектакль с его участием — это был 3-й курс, постановка «Мещанин во дворянстве», где Андрей играл учителя музыки, — игра сына произвела на них плохое впечатление. Особенно сильно переживала по этому поводу Мария Владимировна. Позднее она расскажет: «Я знаю, что, когда артистка — хорошенькая женщина, но не очень хорошая актриса, это ничего не значит. Она все-таки какое-то время продержится, может быть, удачно выйдет замуж, и все будет благополучно. Но когда мужчина плохой актер — это чудовищно. Я не ходила ни на один переход Андрея с курса на курс. Ходил Александр Семенович. Я Андрея люблю больше всего на свете, и я больше всего боялась, что он мне не понравится. А я настолько объективный человек, что это была бы травма для меня на всю жизнь. Я, честно говоря, эгоистически себя спасала. Когда я была на выпускном экзамене, они играли «Тень» Е. Шварца, он мне понравился меньше всех. Мне понравились Люда Максакова, Зяма Высоковский в «Мещанине во дворянстве», в «Тени» мне понравились Коля Волков, Миша Воронцов, Юра Волынцев. Я очень переживала это. Я не могу сказать, что он мне совсем не понравился. Нет. Я считала, что он способный. Но я не увидела в нем, что его Бог поцеловал когда-то. Я у остальных тоже не увидела поцелуев, но все-таки они были какие-то лихие. Или он был скован оттого, что я первый раз смотрю его. Он знал, что я сижу в зале. И первый спектакль, когда я пришла смотреть в театр, он играл с огромным волнением. Он ведь очень боялся, потому что знал, что я нелицеприятно смотрю…»