Вспоминает Э. Володарский: «Герман прочитал мой сценарий «Долги наши». А сценарий этот, как все запрещенное, разошелся по многим студиям. Я прочитал книжку его отца и пришел в ужас — повесть халтурная: КГБ, какая-то разведшкола, шпионы. Думаю, что делать? Я никогда таких вещей не писал, не касался их и очень боялся. Приезжает Герман. Мы встретились в кабаке на Маяковской, там коньяк разливали из автоматов. Лешка не пил — он уже тогда этим отличался. Я не знал, как ему это сказать, потому что уже побывал у него в доме и видел, какое там почитание отца. А я возьми и ляпни: мол, повесть дерьмо. У него на лице ни один мускул не дрогнул: «Я знаю, повесть плохая, там все надо переделать». И примерно за месяц я написал сценарий. Фактически все придумал заново. И както дело счастливо поначалу пошло. В Госкино утвердили — картина называлась не «Проверка на дорогах», а «Операция «С Новым годом!»
На главные роли в картину Герман пригласил замечательных актеров: Ролана Быкова, Анатолия Солоницына, Олега Борисова. Роль раскаявшегося полицая Лазарева первоначально предназначалась для Владимира Высоцкого, однако затем его кандидатура по каким-то причинам отпала и на роль был утвержден Владимир Заманский. Стоит отметить, что Заманский некогда прошел через горнило сталинских лагерей. Вот эпизод из его биографии.
В 1944 году Заманский попал на фронт, а войну закончил в Пруссии. Однако демобилизации так и не дождался. На седьмом году службы он попал под трибунал: вместе с сослуживцами, по молодости, решил проучить новичка-офицера. В итоге всех зачинщиков осудили. Заманского отправили сначала в лагерь, затем перевели в Москву, где он работал на строительстве ряда объектов: МГУ, дома на проспекте Вернадского и в Черемушках. В 1953 году Заманский попал под бериевскую амнистию.
Фильм «Операция «С Новым годом!» («Проверка на дорогах») снимался около полугода (натурные съемки проводились под Калинином) и был закончен в 1970 году. Однако на экраны тогда он так и не вышел. Комиссия Госкино, которая принимала фильм, усмотрела в нем апологетику предательства. Один из руководителей Госкино так объяснял Герману невозможность выхода фильма на экран: «У народа существуют иллюзии. Существует свое представление о войне, о партизанах, о тыле. А что показано у вас? Возможно, и были такие партизаны, но зачем же показывать это людям? Зачем разрушать иллюзии?..»
Однако недовольные фильмом были не только в Госкино. Фильм очень не понравился и членам Политбюро. В частности, руководителю Белоруссии Кириллу Мазурову. Тот заявил: «Интересно, есть ли партийное руководство в нашем кинематографе? Если есть, то почему оно дает «добро» на создание таких картин?»
В конце концов фильм признали «антисоветской стряпней» и приговорили к забвению — отправили «на полку» (хорошо хотя бы то, что не уничтожили). Германа же, снявшего такое кино, попросту уволили с «Ленфильма», а директора студии сняли с должности: мол, недоглядел. Многие из тех, кто совсем недавно ходил к Герману в гостй и набивался в друзья, теперь в его доме на Марсовом поле не появлялись. Германа поддерживали лишь мать да жена Светлана Кармалита. О ней стоит рассказать особо.
Герман познакомился с ней в конце 60-х, еще до начала съемок «Операции…». Светлана изучала историю искусств и была далека от кинематографа. Однако Герман сумел привлечь ее на свою сторону. По его словам, это произошло следующим образом: «Я поехал в Калинин снимать фильм. Снимать нужно было зиму, а снега нет, группа пьет, я же везде мотаюсь один, обратиться за помощью не к кому. Позвонил Светлане в Москву и сказал: «Слушай, давай на одну лошадь поставим, что тебе эта история искусств?» Светлана ушла из института, и мы стали заниматься кино…»
Немало помогли в тот период Герману и его дальние родственники. В частности, двоюродный брат, который жил тогда в США (его семья уехала из России с армией Колчака). Узнав о трудностях Германа, брат вместе с оравой родственников приехал в Ленинград и стал уговаривать Алексея собрать вещи и уехать из Союза. Но Герман отказался. Тогда брат задумался: каким образом помочь своему безработному родственнику? И решил поддержать Алексея материально. «Хочешь, автомобиль «Чайка» тебе куплю? — спросил он однажды. — Представляешь, как умоются твои злопыхатели, когда увидят тебя за рулем такой машины?» Герман представил, но весело ему от этого не стало. Подари ему брат «Чайку», его тут же сживут со свету те же самые злопыхатели. Брату он сказал: «Для такой машины, как «Чайка», и гараж надо иметь соответствующий, а его у меня, к сожалению, нет». Брата этот аргумент убедил. И тогда он решил подарить Герману машину попроще — «Волгу», что тоже являлось вызовом: в те годы новенькую «Волгу» имел на «Ленфильме» всего один человек — признанный мэтр советского кинематографа Леонид Хейфиц.