Но и после всех ограничений в списках "Комиссии Z" значилось не менее ста семидесяти тысяч человек, поэтому понятно, почему основной упор делался на поиски нескольких тысяч, виновных в массовых убийствах.
Лишенная права арестовывать, комиссия имела возможность лишь ходатайствовать в полицию об аресте, когда обвинительный материал собран, а преступник опознан. Способная выжать из федерального правительства лишь гроши, она существовала только потому, что работали в ней самоотверженные люди.
В ее штате было пятьдесят следователей и восемьдесят юристов. Все следователи были молоды - не старше тридцати пяти, дабы не иметь ничего общего с расследуемыми делами. Адвокаты были старше, но тщательно отбирались из людей, в преступлениях фашистов не замешанных.
Привыкшие к официальным отказам, пропаже одолженных другим ведомствам документов, исчезновению предупрежденных "доброжелателями" подозреваемых, служащие "Комиссии Z" трудились в. поте лица, понимая, что действуют вопреки желаниям большинства соотечественников. Ведь даже обычно улыбающиеся жители Людвигсбурга мрачили, увидев работника этой печально известной организации.
Петер Миллер разыскал ее по адресу Шорндорферштрассе, 58, в большом, некогда жилом доме за трехметровой высоты забором. Въезд закрывали массивные стальные ворота. Поодаль от них Миллер заметил кнопку звонка и нажал ее. Отворилось окошечко, появилось лицо привратника.
- Слушаю вас.
- Я хотел бы поговорить с одним из ваших следователей.
- С кем именно?
- Я здесь никого не знаю, - признался Миллер. - Посему подойдет любой. Вот моя визитка.
Он протянул в окошко карточку, заставил привратника взять ее. Так она по крайней мере попала бы внутрь. Привратник захлопнул окошко и ушел. А вернувшись, открыл ворота и проводил Миллера в здание, где оказалось душно батареи жарили вовсю. Из стеклянной будки вынырнул вахтер, отвел Петера в небольшую приемную, сказал: "Сейчас к вам придут" - и исчез.
Через три минуты в приемную вошел человек лет пятидесяти, обходительный и любезный. Вернув Миллеру визитку, он спросил:
- Чем могу служить?
Петер рассказал обо всем. Адвокат внимательно выслушал его и произнес:
- Потрясающе.
- Так можете вы мне помочь или нет?
- Если бы, - вздохнул адвокат, и Миллер понял, что впервые встретил человека, искренне желавшего помочь ему разыскать Рошманна. - Дело вот в чем. Я готов признать, что вы в своих намерениях совершенно искренни, но меня по рукам и ногам связывают законы здешней работы. В частности, запрет разглашать сведения о разыскиваемых эсэсовцах всем, кто не имеет специального допуска.
- Иными словами, вы ничего не вправе мне говорить?
- Поймите, - взмолился юрист. - Нас хотят задушить. Нет, не в открытую, а исподволь - режут бюджет, сужают права. И попробуй нарушить какое-нибудь пустяковое распоряжение - голову снимут. Лично я не прочь призвать в союзники немецких журналистов, но это запрещено.
- Ясно, - вздохнул Миллер и спросил: - У вас есть библиотека газетных вырезок?
- Нет.
- А в ФРГ есть хоть одна такая открытая библиотека?
- Нет. Они существуют только при крупных газетах и журналах. Лучшая, по слухам, принадлежит "Шпигелю". У "Кометы" тоже неплохая.
- Странно, - пробормотал Миллер. - А где в Западной Германии можно запросто осведомиться о ходе расследования военных преступлений или разыскиваемых эсэсовцах?
Юрист беспокойно заерзал на стуле:
- Без особого разрешения, боюсь, нигде.
- Понятно. Тогда скажите, где находятся архивы СС.
- Один здесь, в подвале. Собран из светокопий. Оригиналы в сорок пятом году захватили американцы. В последнюю минуту горстка фашистов, оставшаяся при архиве, который хранился в одном из баварских замков, решила сжечь документы. Десятую часть им удалось уничтожить, но тут ворвались американские солдаты. Все в архиве было перепутано. Чтобы навести порядок, понадобилось два года. За это время главным нацистским преступникам удалось улизнуть.
Потом архив перевезли в Западный Берлин, где он находится и по сей день под пятой американцев. Даже нам ничего не выдают оттуда без их разрешения. Впрочем, пожаловаться не могу - отказа не было ли разу.
- И только? - изумился Миллер. - Два архива на всю страну?
- Да, - ответил юрист. - Повторяю, хотел бы вам помочь, но не имею права. Кстати, если узнаете что-нибудь о Рошманне, поделитесь с нами. Будем рады.
Миллер призадумался, потом спросил:
- Значит, найди я Рошманна, разрешение на его арест можно будет выхлопотать только в двух ведомствах - гамбургском отделе генеральной прокуратуры и здесь? Верно?
Юрист уставился в потолок и произнес:
- Ничто поистине ценное не попадает у нас в долгий ящик.
- Все ясно. - Миллер встал. - Но признайтесь честно, ищете вы Рошманна или нет?
- Между нами говоря, ищем, и очень усердно.
- То есть если его поймать, трудностей с осуждением не будет?
- Никаких, - заверил его юрист. - Следствие по его делу уже закончено. Он, безусловно, получит пожизненную каторгу.
- Дайте мне ваш телефон.
Юрист записал что-то на листке и протянул Миллеру.
- Здесь мое имя и два телефона - рабочий и домашний. Звоните в любое время, днем или ночью, все равно. В полиции всех земель ФРГ есть верные мне люди. Но встречаются и такие, кого следует опасаться. Так что звоните сначала мне, хорошо?
Миллер взял листок, заверил юриста, что все понял, и ушел, услышав на прощание: "Желаю удачи".
От Штутгарта до Берлина далеко, поездка заняла у Миллера целый день. К счастью, было солнечно и сухо. "Ягуар" вожделенно пожирал километры пути на север по равнинам Франкфурта через Кассель и Готтингем на Ганновер, где Миллер повернул на восток, перекочевал с автобана Е4 на Е8 и двинулся к границе ГДР.
В пограничном пункте Мариенборн он целый час заполнял таможенную декларацию, чтобы получить транзитную визу, разрешавшую проезд по территории Восточной Германии в Западный Берлин, а тем временем одетые в теплые меховые шапки таможенник в голубой форме и представитель Народной полиции в зеленой форме тщательно осматривали "ягуар". Таможенник был молод и, казалось, разрывался между необходимостью быть холодно-вежливым (так полагалось относиться ко всем жителям ФРГ, ведь пропаганда называла их не иначе, как реваншистами) и желанием поглазеть на дорогую спортивную машину.