Последний документ в досье так и остался неоконченным: видимо, штабной писарь благоразумно смылся в мае 1945 года. К нему был подколот лист с надписью: "Британские оккупационные власти запрашивали это досье в декабре 1947 года".
Миллер вынул из папки автобиографию Рошманна, его фотоснимки и последний лист, подошел к служащему в конце зала и попросил снять с них светокопии. Тот кивнул и положил досье Рошманна к себе на стол, чтобы потом вернуть недостающие страницы. Тут подошел еще один человек с просьбой снять копии с двух страниц другого досье. Служащий взял их и передал вместе с материалами на Рошманна в окошечко.
- Подождите десять минут, - сказал он Миллеру и второму мужчине,
Они уселись на прежние места. Петеру очень хотелось курить, но в архиве это было запрещено.
Через десять минут окошечко позади служащего открылось, и чья-то невидимая рука протянула ему два конверта. Миллер и пожилой мужчина отправились за светокопиями.
Служащий скользнул взглядом по одному из конвертов.
- Досье на Эдуарда Рошманна?
- Это мне, - отозвался Миллер.
- Значит, второй конверт вам. - Служащий протянул его пожилому мужчине, который искоса поглядывал на Миллера. Потом взял свой конверт и вышел из архива бок о бок с журналистом.
Оказавшись на улице, Петер сбежал по ступенькам, сел в "ягуар" и поехал в центр города. Через час он позвонил Зиги и сообщил: "На рождество я приеду".
Через два часа он выехал из Западного Берлина. Когда его машина остановилась у первого проверочного пункта на Драй Линден, пожилой человек сел к телефону в своей уютной квартире неподалеку от Савиньи-плац, набрал западногерманский номер, коротко представился собеседнику и доложил:
- Сегодня я был в Центре документов, хотел, как обычно, порыться в папках. И встретил человека, который интересовался Эдуардом Рошманном. После полученного недавно сообщения я решил рассказать об этом вам.
Собеседник засыпал его вопросами.
- Нет, его имя мне выяснить не удалось, - отвечал пожилой мужчина. - Потом он уехал в длинной черной спортивной машине. Да, да, номер я заметил. Гамбургский, - мужчина продиктовал его в трубку. - Я решил перестраховаться... Очень хорошо. Это на ваше усмотрение... Веселого рождества, камрад.
ГЛАВА 7
Западному немцу, получившему из Берлина сведения о Миллере, удалось передать их своему начальнику лишь после рождества.
Тот поблагодарил подчиненного, повесил трубку служебного телефона, откинулся на спинку удобного кожаного кресла и оглядел покрытые снегом крыши Старого города за окном.
- Фердаммт унд фердаммт4, - прошипел, он - Но почему именно теперь? Почему?
Для большинства горожан он был проницательным частным адвокатом, достигшим на своем поприще необычайных успехов. А для немногочисленных исполнителей, разбросанных по ФРГ и Западному Берлину, - шефом немецкой сети "Одессы". Номер его телефона не значился ни в одном справочнике. И обращались к нему бывшие эсэсовцы не по имени, а по кличке Вервольф (Оборотень).
В отличие от созданного голливудскими фильмами ужасов существа, немецкий Вервольф не тот, кто превращается в полнолуние в волка, а герой народного эпоса, защищавший родину во времена, когда тевтонским рыцарям приходилось отступать перед чужеземными захватчиками. Он вдохновлял народ на борьбу с врагом, нападал по ночам из лесной чащи, а к утру бесследно исчезал, оставляя на снегу лишь волчий след...
В конце второй мировой войны горстка офицеров СС, убежденных в победе Третьего рейха, создала из фанатично настроенных подростков специальные подразделения и обучила их методам партизанской войны. Они сражались в Баварии, но вскоре их разгромили американские войска. Это и были первые вервольфы.
Когда в конце сороковых годов "Одесса" начала прорастать в Западной Германии, первым ее руководителем стал один из тех, кто обучал в 1945 году будущих вервольфов. Он и взял себе это имя. Оно подходило ему как нельзя лучше - скрывало его истинное лицо, было достаточно символичным и мелодраматичным, чтобы утолить извечную жажду немцев к театральности. Однако в том, как расправлялась "Одесса" со всяким, ставшим у нее на пути, ничего театрального не было.
Вервольф конца 1963 года был уже третьим по счету. Фанатичный и упрямый, в постоянной связи с аргентинскими боссами, он ревностно защищал интересы всех живших в ФРГ бывших эсэсовцев, но особенно тех, чей чин в СС был высок или кого разыскивали наиболее упорно.
Он смотрел в окно кабинета и вспоминал, как всего месяц назад ездил в Мадрид на встречу с генералом Глюксом, где его категорические предупредили о необходимости сохранить жизнь Вулкана. Между тем Вервольфу - единственному в ФРГ - было известно, что первые тридцать семь лет Вулкан прожил под своим настоявшим именем - Эдуард Рошманн.
Взглянув на страницу блокнота с номером машины Миллера, Вервольф нажал кнопку интеркома, спросил секретаршу:
- Хильда, как зовут частного сыщика, которого мы нанимали в прошлом месяце для дела о разводе?
- Минуточку. - Из динамика послышался шелест бумаг. - Меммерс, Хайнц Меммерс.
- Дайте мне, пожалуйста, номер его телефона... Нет, нет, я позвоню ему сам.
Записав телефон на той же странице блокнота, он отключил интерком. Встал, подошел к вделанному в стену сейфу, вынул оттуда толстую книгу и вернулся за стол. Нашел в книге нужную страницу. Там было только два Меммерса - Генрих и Вальтер. Вервольф провел пальцем по строке напротив Генриха - человека с таким именем обычно называют Хайнцем, - посмотрел дату рождения, прикинул, сколько лет должно быть Меммерсу, и восстановил в памяти облик частного сыщика. Возраст совпал. Вервольф выписал из той же строки два других числа и попросил Хильду соединить его с городом, услышав гудок, набрал полученный от нее номер.