В следующем году Герман Шмитц, его друзья из «И.Г. Фарбен», «Zefis», бывшие гауляйтеры из организации «Хакке» и, рядом с ними или вокруг них, бывшие чиновники министерства иностранных дел Риббентропа, встречались друг с дру-гом в руководящих сетях, степень единства которых дозировал Аденауэр. Отсю-да речь главного редактора большой ежедневной газеты того времени «Frankfurter Rundschau», который уверял меня в присутствии Маргарете Бубер-Нойман, что Аденауэр действительно является новым Бисмарком!
Чтобы защитить себя, Герман Йозеф Абс в 1948 году сообщил еврейским орга-низациям, что он планирует выплачивать постоянные компенсации наследникам жертв лагерей. Он уже восстановил на их прежних руководящих постах банки-ров Оппенгейма и Якоба Гольдшмидта, активами которых он управлял с 1937 года.
В течение этого времени Пол Нитце, директор планирования в Государственном департаменте, старался — ради своих бывших компаньонов «Dillon, Reed and Company» — чтобы этот банк в его интересах снова взял на себя заботу о За-падной Германии, при тех же условиях, какие были у него после 1919 года.
В 1951 году, спустя шесть лет после поражения Германии, «Deutsche Bank», который в течение всей войны заседал в Банке по международным расчетам, вернул свое первое место в ФРГ. Начиная с 1957 года, он возьмет под свой кон-троль треть западногерманской промышленности, более процветающей, чем когда-либо.
Именно Абс в 1951 году вел переговоры о немецком долге на Лондонской конференции. Абс до 1979 года принимал участие во всех западных экономических конференциях. Он умер в возрасте около 93 лет в 1994 году, увенчанный по-хвалами и почестями.
Пфердменгес, менее известный, чем Абс, был не менее его эффективен. Эти люди и, в их кильватере, Эрнст Ахенбах (во время оккупации Франции он помо-гал послу Отто Абецу в Виши и в Париже), братья Вестрик, бывший генерал Ми-хель (руководитель экономики оккупированной Франции) также сыграли свою роль с 1949 по 1959 год, прежде чем исчезнуть в тени преемников Аденауэра. Большую часть составляют друзья Ялмара Шахта. Все они в любом случае завя-зали и поддерживали столь взаимовыгодные и деловые дружеские связи и в оккупированных Бельгии и Франции, и с определенной политико-промышленной «элитой», люди которой распределились между Лондоном, Виши и Алжиром, что им нечего было бояться. Команда Жана Монне должна была прикрывать их, действуя с оглядкой. Так что в 1952 году кабинет премьер-министра Франции Рене Плевена поручил некоему Таде Диффру побеседовать с Шахтом о будущей Европе, и даже встретиться с Паулем Дикопфом, одним из секретных агентов бывшей службы безопасности Великогерманского Рейха, и со швейцарским банкиром Франсуа Жену, чтобы избежать скандалов и обогнуть подводные камни во имя единой Европы, заглушив в средствах массовой ин-формации упоминания о прошлом.
(Таде Диффр (1912–1971) известен тем, что он, француз, до Второй мировой войны колониальный чиновник, во время войны участник Сопротивления и боец армии де Голля, добровольно отправился сражаться за независимость Израиля, хоть и не имел никаких еврейских корней. Диффр прослужил в недавно образо-вавшейся Армии обороны Израиля (Цахал) 14 месяцев (с конца 1947 по 1949 год), принимал участие в боевых действиях. Вернувшись во Францию, продол-жил карьеру чиновника, служил на высоких правительственных постах в метрополии и в заморских владениях Франции.
Пауль Дикопф (его фамилию пишут по-русски также как Диккопф; 1910–1973), немец-кий полицейский, во время войны сотрудник контрразведки и разведки СД, после вой-ны один из создателей в 1951 году и президент (1965–1971) Федерального ведомства уголовной полиции (БКА), в 1968–1971 годах президент Интерпола. С 1965 по 1971 год Дикопф, будучи президентом БКА, работал также на ЦРУ. — прим. перев.)
Именно Плевен в то время разрабатывал и защищал идею отмены националь-ных армий в пользу единой европейской армии, которая служила бы наднацио-нальной Европе, находившейся еще в стадии зарождения.
20.4. Двойные и многосторонние игры под прикрытием Холодной войны
Один из успехов аппарата Бормана, и того, которым параллельно занимался Мюллер, состоял в том, чтобы внедрить своих людей в механизм правительства Аденауэра и, для Бормана, дождаться момента, когда они бы понадобились, а через них — и он сам.