2.2. Странное «самоубийство» племянницы Гитлера
В начале тридцатых годов Мюллер уже обладает тем телосложением, по кото-рому его узнают десятью годами позже в Германии и во всей Европе, даже если он, как и Борман, старается по максимуму избегать фотографов. Другие нацист-ские вожди становятся в позу перед прессой, а Мюллер скрывается. Угловатое лицо, пронизывающие глаза, которые фиксируют собеседника, рот, узкий как лезвие ножа, бритый затылок, опрятный внешний вид, определенная сердеч-ность. Но как только он поставил кого-то в затруднительное положение или по-чувствовал себя доминирующим над кем-то, как внезапно его приветливость уступает место резкому голосу и острому взгляду убийцы. Таким мне описывали его капитан первого ранга Вихман, Отто Вагнер, а также Пауль Леверкюн, который занимал высокий пост в структуре Абвера в Болгарии.
Осенние праздники в Баварии — это повод для народных гуляний на площадях и улицах, и даже для вакханалий, унаследованных от прекрасных времен Священной Римской империи немецкой нации.
Вечер 18 сентября 1931 года был бы подобен многим другим, если бы прохожие не услышали вдруг выстрела из окон великолепной квартиры на Принцреген-тенштрассе. Там, где Адольф Гитлер устроил свою племянницу, дочь своей сводной сестры, Гели Раубаль, которая уже пять лет подвергалась сексуальным фантазиям и извращениям ее дяди. Гели была не слишком умна. Она была наивна и была покорена этим человеком, который умел хорошо пользоваться карандашом, и нарисовал ее портрет, чтобы затем перейти к все более и более непристойным наброскам.
Достаток Гитлера тогда был вполне приличным. Не только его «Mein Kampf» хорошо продавался: более 40000 экземпляров между 1925 и 1928 года, и потом внезапный подъем еще удвоил его тиражи, но к тому же крупные немецкие предприниматели платили его партии, так же как Генри Форд и несколько аме-риканских компаньонов больших немецких фирм. С 1925 года у него был свой персональный шофер, а его друг Эрнст «Путци» Ханфштенгль финансово помо-гал ежедневной газете НСДАП «Фёлькишер Беобахтер» («Народный обозреватель»).
Американский немец по происхождению, близко связанный с Франклином Де-лано Рузвельтом, «Путци» в 1920 году устроился в Баварии, где Генрих Гимм-лер был его преподавателем в Королевском колледже. В 1928 году он стал официальным представителем партии перед органами иностранной прессы. Он часто посещал одновременно сливки нацистского общества и Адольфа Гитлера, частная жизнь которого была известна только нескольким особо приближенным к нему людям.
Выстрел, который пронзил ночь 18 сентября 1931 года, был именно тем боль-шим делом, которое искал инспектор полиции Генрих Мюллер: он был на служ-бе в тот вечер, он был первым на месте происшествия, и «Путци» был одним из очень редких свидетелей, которых он знал. Так же как он был одним из редких свидетелей того, как в 1934 году начался пожар Рейхстага.
(Непонятно, почему свидетельства «Путци» о поджоге Рейхстага все еще окру-жены молчанием. Он рассказал об этом на допросе американцам после своего разрыва с Гитлером и возвращения в 1941 году в США. Благодаря протекции Рузвельта он отделался лишь интернированием в Канаду. Затем он до конца жизни уехал в Австралию. (Здесь автор ошибается, после войны американцы вернули Ханфштенгля, который работал у них в службе антигерманской спец-пропаганды, назад в Германию (1946), там он полгода отсидел в лагере для ин-тернированных, и в 1947 году вернулся в Мюнхен, где и умер в 1975 году. — прим. перев.) «Путци» утверждал, что Геринг, Геббельс и он сам побежали по подземному туннелю, который вел к подвалам Рейхстага, как раз когда пламя было зажжено штурмовиком Карлом Эрнстом. Вскоре после этого Карл Эрнст был убит при невыясненных обстоятельствах. — прим. автора. Впрочем, версия о виновности Карла Эрнста в поджоге Рейхстага, по крайней мере, как органи-затора, хотя и распространена достаточно широко, остается окончательно не-подтвержденной. — прим. перев.)
Официальная версия, представленная органами, в которых работал Генрих Мюллер, делает вывод о самоубийстве Гели Раубаль…
Странное самоубийство! Гели лежала у ножки своего рабочего стола. На столе несколько строк, написанных ее рукой, которые заканчиваются на слове «и». Орудием самоубийства послужил, как говорили, армейский пистолет, но он ис-чез… Мюллер составлял свой протокол, когда прибыл Мартин Борман. Именно он контролировал расследование, в чем ему почти незамедлительно начал по-могать Райнхард Гейдрих. Нужно заметить, что Гейдрих, который тогда еще не примкнул к партии, а в СС вступил лишь в начале года, десять недель спустя поднимется до майора (штурмбанфюрера) СС, год спустя — до полковника СС (штандартенфюрера) и главы СД. Параллельно с этим Борман, уже рейхсляйтер НСДАП, видит расширение и укрепление своих полномочий. Третий, кто полу-чил выгоду в этом ряду странного карьерного роста, — Генрих Мюллер, вскоре назначенный на должность главного инспектора, следовательно, ставший одним из двух или трех главных персон в руководстве мюнхенской полиции.