Это истории из «Тысячи и одной ночи», не более того. И еще большее сходство с восточной сказкой состоит в том, что умный Треппер точно знал, что в тот мо-мент, когда он выложит все, его жизнь не будет стоить и ломаного гроша. Но не следует представлять себе, как Гестапо угрожает Трепперу ужасными пытками. Еще до того, как немцы вообще могли бы хоть чем-то ему угрожать, он уже сам предложил им свое сотрудничество. Гестапо потребовались бы доказательства его лояльности. Это знал и Треппер. Потому сначала он выдал им на смерть своих самых близких соратников и прежних коллег по сионистскому движению Лео Гроссфогеля и Хилеля Каца. На смерть — в самом прямом смысле, потому что оба после допросов были казнены.
Затем Треппер сдал Анри Робинсона, другого действовавшего в Париже неле-гального резидента ГРУ. До этого момента немцы о нем ничего не знали. Затем последовали Максимовичи: Василий и его сестра Анна, доктор-психиатр. «На прицепе» за Василием Максимовичем попала в руки Гестапо и его любовница Хоффманн-Шольц. Они все тоже были из сети Робинсона. Треппер знал их лишь потому, что их сообщения через него доставлялись в Брюссель. Если посмотреть на других членов сети Робинсона, то сразу заметно, что они пережили париж-скую катастрофу. Причина состоит в том, что Треппер не мог их выдать немцам, так как он их не знал, а Робинсон их не выдал, потому что сообщал немцам лишь то, что они уже и так знали. В отличие от Треппера, Робинсон за такое свое поведение заплатил собственной жизнью.
Благодаря своим знаниям, основанным на смене своего места работы и на прежней коминтерновской деятельности во Франции, Треппер смог выдать себя немцам за большого, всезнающего босса советской разведки — «Большого ше-фа». Таким путем он собирался спасти свою жизнь. Некоторые, в том числе и немецкие современники, считали, что Треппер поступал так в согласии с Центром, т. е., что он вел не двойную, а тройную игру. До сентября 1943 года все шло сравнительно хорошо для обеих сторон. Потом Гирингу пришлось отойти от дел из-за болезни: через год он умер от рака. На его место пришел гестаповец Хайнц Паннвиц. Тому недолго пришлось радоваться общению с Треппером, ибо 13 сентября 1943 года Треппер прямо в центре Парижа сбежал от своего охран-ника Вилли Берга. Для него это было самое подходящее время, потому что его предательский бюджет был исчерпан.
И вот баланс. Фантом «Красного оркестра» во время войны и особенно после нее окрылял фантазию современников. Название дела, открытого радиоконтр-разведкой, превратилось в большую и чуть ли не выигравшую войну шпион-скую организацию. Удалось это во многом потому, что участники, пережившие войну, сами приняли участие в создании этого мифа. Но реальность выглядит куда скромней. В Бельгии, Франции и Нидерландах уже задолго до войны дей-ствовали несколько разведчиков-нелегалов ГРУ и НКВД. Их, как обычно, «кури-ровали» легальные резидентуры. Страны, где они действовали, и были их це-лями: Западная Европа. После немецкого вторжения во Францию и страны Бе-нилюкса ситуация изменилась. Теперь их целью стал немецкий Вермахт. После нападения Германии на Советский Союз пришлось на месте перестраиваться на радиосвязь, чтобы руководить агентами. Но для этого все было очень скверно подготовлено, и потому потребовалось много усилий, чтобы наладить работу. Сообщения агентов во Франции не содержали ничего действительно важного. Большим и руководившим всеми шефом Треппер никогда не был. В основном, это была его легенда, чтобы выжить. Гестапо ему поверило охотно — это было в их интересах, а затем, в конце концов, Треппер и сам в нее поверил.
Нет лучшего доказательства этому, чем то, что разведчики Треппер и Робинсон сами записали на бумаге или продиктовали другим. Речь идет об «отчете Треп-пера» за июнь 1943 года, который Треппер написал еще под немецким арестом и смог передать французской компартии. В нем Треппер пытается оправдать свои действия. Столь же жалко выглядит он и в ходе допросов, которые вела военная контрразведка СМЕРШ после войны.
Подобно Трепперу, Робинсон тоже пытался передать сообщение из немецкой тюрьмы. И ему это тоже удалось с помощью соратников-коммунистов. Но его записка разительно отличается от записки Треппера. Максимально кратко Ро-бинсон описывает проникновения Гестапо в разные агентурные сети и добавля-ет обнаруженные им случаи предательства. В заключение он патетически вос-клицает: «Обезглавлен или расстрелян, победа будет за нами. Ваш Гарри».