Только некоторые и очень немногие немецкие офицеры были готовы совершить крупномасштабную измену родине, чтобы таким спорным способом помешать агрессивной военной политике Гитлера. Человеком, который управлял и зани-мался этими акциями, был генерал-майор в Абвер/заграница Ганс Остер. Уже в 1939–1940 годах он позаботился о том, чтобы находящиеся под угрозой запад-ные державы и нейтральные государства стран Бенилюкса получили информа-цию об агрессивных намерениях немцев. Но его сведения не принесли никакой пользы. Это было связано с проблемой достоверности. Остер раз за разом сообщал о сроке нападения, тем не менее, в названные им дни ничего не проис-ходило. Поэтому его сообщения, сначала принимаемые всерьез, постепенно стали считать паникерством. Тот же самый феномен описывался в начале нашей книги, когда речь шла об ошибочных сроках нападения в сообщениях о плане Барбаросса. Только в том случае в положении одураченного оказался Сталин.
После того, как Вермахт в начале лета 1940 года нанес поражение западным державам, к услугам Остера осталась практически лишь Швейцария. Его связь со Швейцарией осуществлялась через курьерскую дипломатическую почту и направлялась эта почта бывшему руководящему чиновнику гестапо, а сейчас зондерфюреру Абвера/заграница Гансу Бернду Гизевиусу. После войны Гизеви-ус очень многословно описал в своих мемуарах, что он там делал. Впрочем, очень сомнительно, было ли все в деталях на самом деле именно так, как он рассказывал.
Однако ясно, что Гизевиус устроился в немецкое генеральное консульство в Цюрихе специально ради своеобразных антинацистских действий Ганса Остера. Мнимый зондерфюрер д-р Шлих (он же Гизевиус) был для внешнего мира вице-консулом Германского Рейха, а втайне занимался контрразведкой для группы Абвера III F; но все же, он замышлял совсем другие конспиративные вещи. С кем он интриговал тогда, пожалуй, так и не удастся точно выяснить и сейчас. Со швейцарцами и американцами — наверняка, возможно, также и с Рёсслером, так как в оставшемся после смерти Рёсслера досье на разных людей находится и досье Гизевиуса. Если просмотреть позже исходящие из сети «Доры» сообще-ния, то напрашивается вывод, что, к примеру, сообщение от сентября 1942 года о провале берлинских разведсетей исходило точно оттуда, так как официаль-ный круг посвященных был тогда очень мал. И Остер был одним из этих посвя-щенных.
С начала немецко-советской войны и первых немецких успехов в Швейцарии усилилась тревога, не предстоит ли и ей также в недалеком будущем исчезнуть с географической карты. По этой причине швейцарской армии и ее разведке было выгодно способствовать передаче информации о немецком соседе враж-дебным ему государствам. Чтобы взрывоопасные сообщения спокойно уходили в Советский Союз, а швейцарцы при этом по-прежнему скрывались за маской нейтрального обывателя, им был нужен «информационный шарнир», переда-точное звено, так как Швейцария тогда не поддерживала с Советами ни офици-альных, ни неофициальных отношений. Вот Рудольф Рёсслер и играл эту роль. Для этого он нуждался, конечно, в соответствующей связи с советскими агента-ми в Швейцарии. Еще один немецкий эмигрант и журналист по имени Кристиан Шнайдер позаботился об этом. Этот доктор права зарабатывал себе на хлеб сначала в Международной организации труда (МОТ) при Лиге наций в Женеве, позже он трудился в издательстве Рёсслера. В МОТ работал целый ряд совет-ских агентов. Одним из них была женщина, Рахель (Рашель) Дюбендорфер. Она завербовала Шнайдера для ГРУ и дала ему очень богатый фантазией псевдоним «Тейлор» («Шнайдер» и «Тейлор» означают соответственно на немецком и ан-глийском языках «портной».) Шнайдер-Тейлор знал Рёсслера, и таким вот обра-зом была установлена связь с Советами.
Все-таки Рёсслер благодаря предшествовавшей работе с чехами к этому време-ни был уже в достаточной мере профессионалом, чтобы настоять на условии, чтобы Шнайдер полностью «оградил» его от советских людей за его спиной. Шнайдер был тем, что называют «предохранителем» — человеком, игравшим роль информационного барьера. Советы с зубовным скрежетом согласились. Их нужда в информации была важнее этого нарушения правил ремесла. Впрочем, между шестеренками механизма постоянно обнаруживался песок, потому что передача сообщений от Рёсслера к Шнайдеру, от него к Дюбендорфер, а уже от нее к Радо была сложной, медленной, да еще и отягощалась тем обстоятель-ством, что Радо и Дюбендорфер терпеть друг друга не могли. Антипатия дошла, в общем, до того, что Радо в своих мемуарах вывел Дюбендорфер под именем «Эстер Бёзендорфер» (что-то вроде «Эсфирь Злюка», от немецкого слова «böse» — «злой»). Нетрудно догадаться, что Дюбендорфер пожаловалась на то, что она внезапно оказалась в подчинении венгра Радо, так как, в конце концов, у нее были лучшие источники. Прежде всего, у нее был Рёсслер; даже если он сам к этому моменту еще не предполагал, что стал ее источником. Напротив, у Радо собственных источников не было. Он полностью оградил себя от своей роскошно разрастающейся сети и пытался лишь дергать за ниточки, скрываясь в тени.