Признаюсь, тогда я не верил в правдивость многих рассказанных Йоном историй…
Жаркий весенний полдень в Монтевидео. Я сидел с коллегой из еженедельника «Бускеда» в кафе. Говорили о всякой всячине. Неожиданно он, перейдя на ше-пот, сказал: «Обернись осторожно, сзади тебя сидит «сенсация». Я обернулся и увидел пожилого человека, безмятежно попивавшего кофе. Это был Эрих Приб-ке, нацист, прославившийся расправами над итальянцами в годы войны. Италия требовала его выдачи, а он жил совершенно открыто в аргентинском курортном местечке Барилоче, считающемся гнездом беглых нацистов, был председателем тамошнего аргентино-немецкого культурного центра, часто разъезжал по со-седним странам. Что занесло его в Уругвай как раз после очередного всплеска скандалов вокруг его имени, мне неизвестно. Прибке утверждал, что никакого отношения к приписываемым ему казням он не имел, что все это — «грязные фальшивки». До поры до времени он был уверен в своей неуязвимости. На это «работала» и его популярность в Барилоче. Когда же он все-таки был выдан Италии, в «гнезде нацистов» даже состоялись демонстрации солидарности.
Истории подобных ему оборотней похожи одна на другую: служба в гестапо или СС, рьяное «исполнение воли начальства» (читай: безжалостное и совершенно безнаказанное массовое истребление людей), плен, «побеги», устроенные им из союзнических лагерей военнопленных, бегство по «крысиной тропе», проло-женной для них западными разведками и Ватиканом в Южную Америку. Здесь они пускали корни, обустраивались и жили припеваючи. А потом, находясь во всемирном розыске, без опаски ездили по делам и погостить в Германию и США.
Курьезный факт: когда в Парагвае я заикнулся о беглых нацистах, то обнару-жил, что эта тема представляла там интерес только в случаях, подобных Рош-ману, когда исчезновение из морга его трупа приобрело характер сенсации. «У нас здесь столько побывало этих нацистов, что к ним и отношение совсем иное, чем в Европе, где они принесли и горе, и смерть миллионам людей» — так син-тезировал факт равнодушия парагвайской прессы и общественности к этой теме Хуан Карлос Де Варгас.
Де Варгас отправился со мной в курортное местечко Эль Альто, где была немец-кая колония. Там живет немало немцев, перебравшихся в Парагвай еще на заре нашего века. Позже сюда из Германии стали прибывать люди, не разделявшие взглядов верхушки третьего рейха; были среди них и евреи. На немецком клад-бище Эль Альто можно встретить могилы умерших еще в начале 30-х годов, но есть и более свежие, на плитах которых читаются воинские звания: обер… штурм… и прочие фюреры. Меня же интересовало, что известно в здешних кра-ях о Йозефе Менгеле. Ветеран колонии направил нас в самую глушь района.
По немыслимо разбитым, ухабистым проселочным дорогам мы добрались к име-нию, окруженному невысоким забором. Сорокалетняя хозяйка как о чем-то обыденном рассказала, что сеньор по фамилии Менгеле действительно снимал у них комнату, был ласков с ней, тогда еще девочкой, и с ее младшей сестрой, постоянно угощал их вкусными леденцами. Увидев, что я достаю диктофон, по-просила убрать его. Я засунул его в верхний карман куртки, но оставил вклю-ченным.
Ее отец, немец по происхождению, из иммигрантов довоенной волны, дружил с «доном Хосе» (так на испанский манер переиначила она имя Йозеф), часто пил с ним чай, куда-то возил его.
«Дон Хосе хотел уединения, — рассказывала моя собеседница, — а лучшего ме-ста для этого, чем наша асьенда, не найти. Кто поедет в такую глушь! Иногда его посещали гости. Были даже военные. Парагвайские. Но он не любил, когда к нам приезжали незнакомые ему люди. В такие часы он уходил к себе в комна-ту и появлялся только после их отъезда. Он снимал у нас комнату дважды. Пер-вый раз жил несколько месяцев, а второй… Уже не помню. Приехал-то он надолго, снова привез леденцы: у него была хорошая память. Потом он неожи-данно пропал. Я по привычке постучалась к нему рано утром, но в комнате бы-ло пусто. Мама сказала, что отец повез его по делам. Но больше он у нас не по-являлся. Я была девчонкой, и его прошлое меня не интересовало. Родители с ним дружили, и этого было достаточно. Потом кое-что узнала… Но дон Хосе, или, как вы говорите, Йозеф Менгеле, всегда был со мной ласков и добр. Ниче-го плохого о нем сказать не могу. Однажды даже вылечил нашу кошку, когда ее укусила бродячая собака, он же был врачом, и очень хорошим».