Вернувшись в Эль Альто, мы снова встретились с ветераном колонии и переска-зали свою беседу с «любительницей леденцов».
«Да, тогда Менгеле спугнули, — сказал он. — Сюда стали заглядывать разные люди, интересоваться. Был здесь и один английский журналист, напавший на след Менгеле. Узнав, где он живет, по наивности обратился в полицию: думал, что того арестуют! А те тотчас доложили своему начальству, оно — еще кому-то повыше, и Менгеле исчез. С тех пор его здесь не было. Легенд о пребывании Менгеле в наших краях ходит множество, но правду знают единицы. Да и кому она теперь нужна?»
В Монтевидео директор газеты «Нотисиас» Нэстор Лопес Морейра прислал мне копию опубликованного им материала. Это была сенсация. В канун 1993 года в Парагвае случайно обнаружили архив стресснеровской политической полиции, а в нем — сухая информация о беглых нацистах, и в первую очередь о Мартине Бормане.
По официальной версии, Борман умер в Берлине в 1945 году и там же был по-хоронен. Версия эта выглядела убедительной и правдоподобной, тем не менее, многие специалисты ставили ее под сомнение, и рыскавшие по всему миру «охотники за нацистами» продолжали свой поиск. По их глубокому убеждению, след Бормана обрывался не в мае 45-го, а в начале 60-х годов в Южной Амери-ке. Существовали десятки свидетельств: он жив и, тщательно оберегаемый хит-рой сетью осведомителей, охранников и доверенных лиц, скрывается, переез-жая из одной страны в другую, меняя документы и даже — с помощью пластиче-ских операций — свой облик. Но все эти свидетельства упорно относили к разряду мифов.
И вот передо мной документ. Он составлен 24 августа 1961 года начальником отдела внешних сношений министерства внутренних дел Парагвая Педро Прокопчуком и адресован Антонио Кампосу Алуме, начальнику «технического отде-ла» МВД.
Из документа следует, что Мартин Борман прибыл в Парагвай в 1956 году и проживал в местечке Хоэнау департамента Итапуа (в 350 километрах к юго-востоку от Асунсьона), в доме некоего Альбана Крюгга. Прокопчук утверждает, что в 1958 году Борман не раз прибегал к услугам дантиста Хэйкеля (личного врача Стресснера), а в 1959 году — дантиста Биеса, немецкого еврея, практико-вавшего в Асунсьоне. В 1950–1959 годы Борман лечился у «известного немец-кого врача Хосе Менгеле». 15 февраля 1959 года он умер от рака желудка в доме Вернера Юнга, генерального консула Парагвая в ФРГ, и два дня спустя был похоронен на кладбище городка Ита. В последний путь его провожали смотритель кладбища, шофер грузовика, на котором привезли гроб, сеньор Вальтер Юнг и Александр фон Экштейн. (Кстати, вторым гарантом Менгеля вы-ступал некто Юнг, которого Йон называл главарем парагвайских нацистов. Не тот ли это генконсул Вернер Юнг, по ошибке названный в донесении Прокопчу-ка Вальтером?)
Прокопчук рассказывает и о пребывании в Парагвае Йозефа Менгеле. Тот прие-хал в Асунсьон в конце 1958 года для лечения больного Мартина Бормана и жил в доме Вальтера Юнга под именем «дон Фриц». Менгеле хлопотал о предостав-лении парагвайского гражданства, приобрел его за 100 тысяч гуарани и посе-лился в департаменте Верхняя Парана. «Впоследствии, — пишет Прокопчук, — будучи преследуем еврейской разведкой, сменил место своего проживания, и в настоящее время его местонахождение неизвестно».
Нэстор Лопес Морейра сообщил мне, что его газета ведет свое расследование. Репортерам удалось найти дочь смотрителя кладбища Даниэля Кабреры — Нэн-си. Она рассказала, что в феврале 1959 года отца вызвали незнакомые, по виду «весьма влиятельные персоны» и попросили похоронить ночью «неизвестного немецкого гражданина», предположительно — Мартина Бормана. Его удивило их требование вырыть могилу в самом пустынном районе кладбища и не устанав-ливать ни креста, ни плиты с именем покойного. Нэнси Кабрера указала репор-терам место таинственного захоронения.
Трагична судьба автора документа. Прокопчук превратился в нежелательного свидетеля жития экс-нацистов в Парагвае. 23 сентября 1961 года его застрели-ли в столичном кинотеатре «Сплендид». Предполагается, что приказ об уничто-жении Прокопчука поступил от начальника разведотдела асунсьонской полиции Хуана Эрасмо Кандии, а исполнителем был тайный агент полиции хорватского происхождения Балтик Контик.
Можно ли верить этому свидетельству? — не раз задавал я себе вопрос. Секрет-ный документ, хранившийся в недоступном архиве, написан на имя высокого начальства… В конце концов, именно политической полиции Парагвая выпала «высокая миссия» охранять жизнь и покой беглых нацистов, нашедших надеж-ный приют под крылышком Стресснера. Высшие чины стресснеровской охранки прекрасно знали, кто из «жирных рыб» третьего рейха прячется от возмездия и где.