Ночное озеро. Социалист кушает шоколад. Ребята дерутся сандалиями. Над деревней сгущаются сумерки. Я свое дело знаю. Англичанин хороший наемник сэр. Впусти меня я все для тебя сделаю. Обещал и луну в Перу а что получил? Ни хуя. Никакой халатности не было. Представляя публике свои лучшие части, проследите, чтобы во главе шел генерал – грудь в орденах прекрасна вдвойне.
Больной лев, он наблевал в Weltschmertz*. Сейчас сейчас. Не обойдите… милостью привратника поту сторону реки. Город вздымающихся глинобитных стен и узких улочек, столь узких и темных, как дно канала, где удят печальные люди, дверь туда, где рельсы заросли травой, застарелый мужской запах заброшенных спортзалов и пустых бараков. Небо вытерлось, как бумага.
* Мировая скорбь (нем.). – Примеч. пер.
Безумные гомики с белокурыми локонами занимают места на корабле викингов. Их жесты вялы, стилизованы и двумерны, как иероглифы. Временами один из них начинает дрожать, дергаться и страдать от влечения к бесконечности, и остальные держат его, чтобы не прыгнул в ветер.
«Ей-богу, твоя взяла, безумный пидор Лиф».
Старая мудрота с длинной бородой выговаривает: «Девочки, это Прыжки в бесконечность. Мать ваша знает, что делать. Я – узкий специалист». Он прописывает им здоровую клизму с дигидро-окси-героином. Лицо гомика белеет, как полотнище экрана. Он – прелестный мальчик, как прелестны во сне его вялые члены, с рассветом жемчужины пота застыли на верхней губе. Но вот лицо стареет, превращается в образ старухи, мечтающей утолить джанковый голод. Он тут же теряет двадцать фунтов. Медвежья шуба висит на юном теле, будто небрежно наброшенная.
– Где же полиция. Я такой худой.
Тень великой обезьяны в свете полярного сияния мелькает у него в лице, или это обман зрения – искусственное полярное сияние, включенное к началу туристического сезона, превращает окружающее в вид с открытки.
Мальчик с эрекцией извивается на кровати, брызжет жидкой протоплазмой сосет собственный член доит его мягкими нежными пальчиками. Он вытягивает ноги поджимает пальцы. Встает и танцует налитой как железо и вдруг падает на кровать будто из него выпустили воздух.
«Приготовься взлететь. Цель в пяти этажах над нами». Прохладные седьмые небеса наслаждения. Покалывание в позвоночнике, по всему телу пробиваются грубые черные волосы, терзая плоть.
Ребята в летней ночи опираются на железные ограды балконов, шепчутся хихикают кружатся в черных водах омута, конечности выделяются смутными белыми пятнами, с ревом проносятся друг мимо друга в ворованных машинах, бахвалятся, врезаются в потрескавшийся бетон путепровода, так, что выглядывают его стальные кости, все в крови. Ребята со свистом несутся по воздуху, вылетев из машин, с американских горок, из падающих самолетов, выпадают, прыгают, машут друг другу. Громадная белая улыбка складывается в снежные шапки гор.
* * *
Рождественская постановка в старшей школе… хор умственно отсталых мальчиков соломенные волосы голубые глаза нагие они пляшут тела сверкают в лучах. Они поют в унисон.
– Очинрады видить вас.
Чакра смерти у каждого на холке мерцает раскаленной синевой.
– Учителя прекрасные. – Некоторые да. Другие нет.
– Очинрады видить вас. Опекуны прекрасные. – На собрание подъемным краном не затащишь. Они купились на налет аристократизма.
– Очинрады видить вас. Ученики прекрасные. – Большинство и впрямь. Они снимают одежды и вспыхивают, как новогодние елки, напевая: «Очинрады видить вас. Ученики прекрасные».
Мы сидели в портовом баре и пили виски «Фун-дадор».
– Нам еще две порции… dos mas… Я такой говорю: «Джонс, а где Воблер Трава?»
– Не переживай за него. Мы его в бочонок закатали и закинули в отвал.
– Не забывай подмазать. Железная Нога в деле.
Железная Нога в кремовом «роллс-ройсе» подкатывает к захудалому питейному клубу в Паддингтоне и выходит, ведя льва на золотой цепи.
– Он в деле… хороший навар… склад сигарет… Би-Джей? Этого безумного персонажа в пинки поперли с работы. Он приглашает Ника Шэнкера иа «Ворлд Филмс» и Филипа Грэнжера из «Амальгаматед» отведать опоссума, сам тем временем бросает в биде желтую драную кошку и.варит в моче на огне двух паяльных ламп. Говорит, мол, опоссум, но любой дурак видит, что на блюде омерзительная драная кошка, мех лезет клочьями, кишки вздулись в животе, зубы оскалены, глаза вылезли из орбит, а Би-Джей скачет вокруг биде, подливает чашечку хлорки, капельку синьки, и напевает Песнь Опоссума.
– Вот опоссум с розовым носом… – Он показывает на биде.
– Сдается мне, это драная кошка, – визгливо скрежещет Филип Грэнжер. В этот миг у кошки взрывается живот, уляпав гостей обжигающими кишками и кислотной мочой, проедающей дыры в кашемировых жилетках и меховых боа.
Филип Грэнжер и Ник Шэнкер воют в унисон:
– Би-Джей, спасибо тебе огроменное, что позвал нас, но мы пиздец как устали.
У двери они оборачиваются в монструозных драных кошек и заливают его зеленой слизью…
– А ты чего ждал в Голливуде, мистер?
– Но они не знали сами, с кем говорят… Снова выходит хор умственно отсталых.
– Очинрады видить вас. Голливуд прекрасный.
Северный ветер над остатками заросших сорняками рельсов железные лестницы заржавели в лабиринте каналов и болот заросшие дамбы и шлюзы осыпающиеся дома с лепниной громадные хот-доги и рожки с мороженым покрытые лианами.
* * *
Умирающий гомик падает в объятия потрясенного мальчика.
– Позволь умереть у тебя на руках. Получишь наследство.
Мальчик, встав, роняет гомика на землю, и тот усердно изображает предсмертные судороги. Мальчик же резвится в парке, прыгает и скачет, как звереныш.
В купе французского поезда пассажиры открывают портфели, достают всякое добро…
– Пердон, мадамы и мусье. – В облаке серной вони заходит Дух Блохи Блейка, одетый в мерзотное пальто из бурого меха, фуражку и портянки. На поводке он ведет громадную медведку. Насекомая тут же лезет мордой в чемоданы, разбрасывая их содержимое. Пассажиры молотят ее зонтиками и тростями, попадают друг по другу, как оглашенные зовут кондуктора. Медведка переключается на людей.
– Уберите от меня эту хрень!
В купе мешанина кишок и крови. Дух отзывает насекомую. Та оборачивается молодым солдатом-пуэрториканцем с рекламного плаката, одной рукой он отдает честь, другой дрочит.
Им попадается семья в последней стадии пожирания земли. Кожа их черна, а лица покрыты грязью и густой зеленой слюной. От них идет сырой запах поганок. У некоторых на спине здоровые фиброзные опухоли. На проходящего мимо Духа никто не смотрит. Временами они пробуждаются от летаргии и лихорадочно запихивают в рот пригоршню земли. Старуха, безумно напевая себе под нос, лепит из грязи куличики…
Послания на мертвом языке гнусного народца, запертого в горной долине отвесными скалами и громадным водопадом. Местное население – голубоглазые блондины. Они живут в большом каменном доме, в пещерах под ним находятся горячие источники и турецкие бани, из-под пола выбиваются клубы пара. Там легко заблудиться, поговаривают, что тарлинги – злые духи мальчиков – заманивают неосторожных в подземные реки, где прячутся гигантские водяные скорпионы и многоножки. Но если понравишься тарлингу, он подарит тебе высочайшее наслаждение. Замороженная эрекция в лунном свете покрытая льдом. Зимнее солнце и северное сияние. Будь осторожен они лживы и опасны. Никогда не забредай далеко за тарлингом, остерегайся тех странных образов, что приходят перед сном. И помни – перед тем, как станет совсем худо, ты ощутишь предзнаменование, покалывание в холке. Не обязательно вслед за этим ощущением грядет беда, но будь начеку. Возможно, ты попал в место или ситуацию, угрожающие тебе в будущем. Кто ты теперь, многоножка? Вооруженная охрана колючая проволока запах страха и экскрементов… больные всего мира навалены большой кучей мусора.
Карл приехал в город Кеведо, пропитанный миазмами, вялым угрюмым насилием и серыми призраками малярии, прилетающими на грязные улицы с реки. В номере отеля на деревянных нарах лежали два соломенных тюфяка, еще был блестящий медный кувшин с водой и сухое пыльное корыто. По растрескавшейся бамбуковой стене медленно полз скорпион. На одном из тюфяков валялся паренек, читающий испанский вестерн под названием «Е1 Cuerda». Встав, он представился. Рассказал, что едет на побережье вступать в ВВС… " Yo soy un pobre muchacho pero tengo sentimientos muy elevados«*. Потом он погибнет, испытывая неисправный парашют, стащенный Траком Хасаном из «Блум и Круп Инк.» – в этом скандале так же будет замешан зловещий албанский делец, известный как мистер Ин. Начинал он с обслуживания туалетов конгресса, где установил микрофон, чтобы записывать звуки испражнения. По ряду причин впоследствии никто не признал, что парашюты дефектны, так что все ВВС республики погибли ни за грош.