растет, подымается кверху; второй пояс — страна потухающего веса, старческого, умирающего вещества. Вес их неизменно падает, кроме внезапного скачка кверху у последней звезды. Здания этого мира сделаны каменным топором степени тройки (повторной
тройкой).
Порядок
Значен X
Имена звезд
уравнения
ия n
ответ
1
X=((37+n-n)/2)n+1093-41
+ 1
4332 дня
Отец богов.
- 1
687 дней
Воин-звезда.
2
+ 1
60181 день 4332 Звезда-Море
X=(39+n-2(n+1)/2) 2(n-1)/2 + 1093
-1
дня
Отец богов.
+41n
3
X=(36+n)2(-n-1)/2+41((n-1)/2)
+ 1
365 дней
Земля.
-1
687 дней
Воин.
4
1+ n
2
1
687 дней 60181 Воин.
Х= 32+2
+41+33+n (2n-3)21-
n
2
день
Море.
-2
5
-1
687 дней 60181 Звезда- Воин
+ 1
день
Звезда-Море
Х= 38+2n+41n + 1093 ((n+1) /2 )
- 2
Так же, из той же глыбы тройки строятся общие уравнения этого пояса. Из них видно, что каждая звезда делалась заводом ключем
единицы часов времени, или повышением на единицу степени уравнения на больших часах неба.
Об этом знали древние, когда говорили о голосах звезд.
X=365n2n-5-48(2n-5-1)
6
4332 Юпитер
7
10 759 Сатурн
Х= 365(3n+1+3)-48(3n-2)+365n-5
1
4 332 Юпитер
2
10 759 Сатурн
3
30 688 Уран
Х=(37+n – 1)/2+1053+(n-1)((35+3)/2(-1)n+1 -32
1
4332 Отец богов
-3)22-n
2
10759 Сатурн
3
30 688 Небо
Лист IV
Одиночество
Трата и труд и трение,
Теките из озера три!
Дело и дар — из озера два!
Трава мешает ходить ногам,
Отрава гасит душу и стынет кровь.
Тупому ножу трудно резать.
Тупик это путь с отрицательным множителем.
Любо идти по дороге веселому,
Трудно и тяжко тропою тащиться.
Туша, лишенная духа,
Труп неподвижный, лишенный движенья,
Труна — домовина для мертвых,
Где нельзя шевельнуться, —
Все вы течете из тройки.
А дело, добро — из озера два.
Дева и дух крылами шумите оттуда же.
Два движет, трется три.
"Трави ужи", кричат на Волге,
Задерживая кошку.
Война
Однажды я задумчиво сидел с пером в руке. Перо праздно висело в воздухе. Вдруг прилетела война, и, равная веселой мухе, села в чернильницу. Умирая, она поползла по книге, и это следы ее ног, когда она ползла, слипшимся комком, вся покрытая
чернилами. Такова судьба войны. Война утонет в чернильнице писателя. Некогда грубое всегда можно заменить "тонким". А война
есть грубое решение очередного уравнения времени. Война — начертательное искусство, подобное древним доскам. Но ее числа
пишутся не чернилами, а вещественно: веществом трупов, мертвых тел, сожженных столиц. Учение, что корни времен суть власти
природы событий, как кол из будущего втыкается в современность. Одну и ту же; задачу смены равновесия можно решить и путем
войны, и путем чернил.
Мертвые толпы числа войны во втором случае не нужны.
Одиночество
Те века, те столетия, которые прожило и намерено прожить человечество, для существа с некоторым сдвигом в сознании, допустим, с простой заменой в его разуме, его личном уравнении да-единицы нет-единицей, могут быть просто полом, но которому
оно шагает, ставя следы грязных ног, печатая по сознанию след своей подошвы.
Этой заменой да-единицы нет-единицей время нередко становится пространством, и обратно.
Примем осанку этого существа, наденем его шляпу, и смотря из-под облаков его бровей на пол под ним (на себя в первом
мире), на прошедшие и будущие столетия человечества как на слабо скрипящие от поступи половицы избы, будем искать холодного
правила войн, некоторых законностей в его узорах, разыскивая устав этих сдвигов.
С высоты этого существа внимательно посмотрим на ковер войн, покрывающий полы.
Это поможет нам решить, в какой стране, какая туркменка ткала ковры войн и цветам какой родины подражает их узор.
Напомним вспышку возмездия, взор его быстрых очей, похожих на пару выстрелов.
Между выстрелами Мина и выстрелами в Мина прошло 35 дней.
Между походом нашего дальнего прадеда — Ермака и уходом обратно современника — Куропаткина, прошло 310 + 310 дней.
Слово особенно звучит, когда через него просвечивает иной "второй смысл", когда оно стекло для смутной закрываемой им
тайны, спрятанной за ним, тогда через слюду и блеск обыденного смысла светится второй, смотрит темной избой в окно слов.
Знаменитая тройка Гоголя, где Россия скачет в виде масляничной тройки к неведомому будущему, звучала своим
художественным шорохом слов так сильно лишь потому, что в нем сквозь конскую тройку сквозила и светилась быстрая "тройка