Сентябрь
Всё меньше воздуха.Всё больше боли, слов и схемиз слов – напластований,что сконструированы, но не конструктивны.Твой взгляд, твое молчание, твой жест.Ты множишься, как будторастерзан был менадами. Слова –не то, что мы пытались пронестидомой, сквозь толщу сумерек и дней,набитых личностями и безликих. Занавескаколышется. Ничто не происходит.Смерть. Слова.
Дневник: Фергана, 2000 г
I
Здесь самая разборчивая речь –беседа ветра с листьями. Всё остальное – звуки, голоса –стремится к тишине, подвластноенегласному закону здешней атмосферы.Даже рупор, динамик, что по старой традицииразносит бодрые мотивы над парком,доносится как будто издалека.Последние сентябрьские дни прохладны, новылизаны светом, словно серебролежит в основе зримого процесса –как на старых снимках –на тусклом блеске полустершихся дагерротипов.Город всё тот же, хоть неузнаваем:вместо старых домишек центра – скверы. Что ж, вполнеприличный памятник тому, что в нашейосталось памяти (где еще быть ему?). А этот,реальный город стал как будтодоступней, мягче, податливей, как если бсделан был из воска или пластилинаи ждал бы лишь касания руки, чтоб форму изменить.Чтоб изменить. Чтоб измениться.
II
Углы, остановки, ветреный трёп.Асфальт бугрится корнями и бликами.В моем родном городе творится всё та жевакханалия покоя и зноя,над которыми властны лишь ветери смена дней и ночей. Ноги прохожихне оставляют следов. Лицане сохраняет память. Однакогород подвержен порче (вернее, подвергнут),словно бы его сглазили, едва ангел-хранитель отвлекся.Тление под стать жизни – медленно. Потомуможно еще наслаждаться иными прелестями(покоем и зноем, к примеру), на которых не видноследов разложения. Впрочем,видны они лишь старожилам (которых – наперечет),проходящим ежеутренне тем же маршрутоми знающим наперед: что здесь было, чего уже нет.Но город живет, превращаясь возможно в иной город илив памятник самому себе (так, во всяком случае, видится нам),и так же ласково солнце, и кроны деревьевзащищают его (по возможности)от скверны большого мира, простертого там за горами.И к тому же окраины всё так же пустынны и тихи.Пожалуй, только собаки с большей злобой лаютвслед прохожим,рвутся истошно с цепей.