— Наслышан, — я пожал руку Мустафину. — Мне Иннокентий Трубин рассказывал, когда жаловался на конкурентов, что Мустафины его сильно прижали в последние годы. Это он о Вас?
— О нас, — кивнул мужчина, выглядевший лет на шестьдесят пять. Густые брови, лицо круглое, глубокие морщины и мешки под глазами. — Только конкурируем мы за железную дорогу и склады. Объем товаров и руды растет, а новые железные дороги прокладывают неохотно.
— Точно, — вспомнил я. — Про железную дорогу он и говорил.
— Игорь Денисович заведует игорным бизнесом и букмекерскими конторами, — подсказал Дашков, когда я пожал руку Судскому.
— Все так, — кивнул худощавый мужчина лет сорока пяти. С ним я точно не встречался, но лицо было знакомым. Может, видел кого-то из его близких родственников? — Вытесняют нас из городов, поэтому в последнее время перебираемся в интернет-пространство. Там непаханое поле возможностей, но и конкуренция жестче.
— Рад знакомству, — я озадаченно обвел мужчин взглядом. Понятно, что они не просто так в гости приехали, но что именно хотели, сразу не сообразил. — Поговорить можно у меня в гостиной, но из напитков есть только компот.
— Можно и за стаканчиком компота все обсудить, — улыбнулся Дашков.
Чтобы не гонять пешком уважаемых людей по территории части, я проехал с ними в машине до коттеджа. Пригласил в большую гостиную на первом этаже. Для встреч с гостями, в комнате установили четыре кресла вокруг кофейного столика. Атмосфера уютная, но к деловым разговорам не располагавшая. Разлив компот из графина в высокие стаканы, найденные в шкафчике с посудой, я уселся в одно из кресел.
— Дело, с которым мы приехали, касается нападения на дом Матчиных, — начал Дашков. — У нас троих схожая ситуация, не имеющая простого решения. Князь Воронцов поступил подло, связавшись с мастерами из наших семей, не поставив нас в известность. Знал, паскуда, что откажем ему, как князь Орлов, поэтому действовал нагло. Жизни наших людей, наших близких на совести Воронцова. С ним мы обязательно расплатимся, так как забыть и простить подобное невозможно. Но это потом, а сейчас надо решить, как ответить за их поступки. Разрушенный дом отстроим по любому проекту, это даже не обсуждается. У нашего рода две строительные компании в столице, возведут дом за месяц. Игорь Денисович?
Дашков посмотрел на Судского. Тот поднял портфель для документов, ловким движением извлек толстую папку и протянул мне.
— Центр Москвы, Большой Монетный переулок, пересекает Банковую улицу, — сказал Судский. — В семи минутах ходьбы от дома Наумовых. Четырехэтажный особняк, просторный двор, почти пять тысяч квадратных метров жилого пространства, собственная подстанция и все коммуникации. Доходный дом рода Судских. Я несколько лет пытаюсь продать его за ненадобностью, и вот, господа решили купить.
— Для семьи Матчиных, — вставил Дашков. — Что-то подсказывает мне, что очень скоро они заявят о желании основать род, а в таком деле без большого дома в центре столицы не обойтись. Не ютиться же вам в маленькой квартире или на окраине города.
Я открыл папку. Сверху лежали большие фотографии дома. Старинный фасад, балконы с лепниной, просторный дворик, почти такой же, как у Наумовых, два подъезда со стороны улицы и арка прохода во двор. Фасадная часть, выходящая на улицу, имеет двенадцать окон. У Наумовых дом побольше будет, но и этот немаленький. На фотографиях внутренних помещений можно было увидеть лифт, широкие лестницы и просторные залы.
— Прими, Кузьма Федорович, не отказывай, — серьезно сказал Дашков.
Я еще немного полистал фотографии, думая о том, отказываться от подарка или нет. Понимаю, что большой род не станет развязывать войну с Матчиными ради одного или двух идиотов, решивших поддержать Воронцова. Какими бы глупыми ни были, они остаются их близкими, отдавать на убой которых никто не станет. Неважно, какие слова я сейчас подберу, обещая простить и не гоняться за выжившими, если откажусь от подарка, то не поверят. Да я бы сам не поверил, решив, что отказавшийся что-то задумал. С другой стороны, у Матчиных сейчас почти нет союзников. Кто-то поддерживает Воронцова и ненавидит нас, кто-то остался на стороне Разумовского и все также считает меня главной проблемой князя. В сложившейся ситуации остаться в стороне не могут даже такие маленькие кланы как Трубины или Хованские.
— Непростая ситуация, — произнес я вслух, но, наверное, слишком категорично, так как на лица мужчин легла тень. — Дом нам действительно нужен. У меня есть деньги, я готов за него честно заплатить…
— Кузьма, поверь мне, тебе предстоит еще очень много трат, — остановил меня Дашков. — Даже такой большой и самодостаточный род, как Дашковы, постоянно требует огромных денежных вливаний. Ну а молодому роду деньги нужны всегда, если у него есть амбиции, конечно.
Обведя гостей взглядом, вздохнул.
— Уговорили, — сказал я, положив папку на стол. — Но это очень большой подарок и даже не знаю, как вас отблагодарить.
— Хороших отношений между нашими родами будет достаточно, — улыбнулся Дашков.
— Моя подпись нужна? — уточнил я.
— В этом нет необходимости, — сказал Судский. — Все документы уже готовы и последние записи в реестре недвижимости будут сделаны уже сегодня вечером. Все налоги и платежи за услуги города оплачены на девять месяцев вперед, за исключением охраны.
— Понятно. Сегодня же отправлю туда своих людей.
Игорь Денисович слегка прищурился, как делец перед очередным деловым предложением. Обычно так же выглядели заказчики услуг наемников, когда торговались с мамой.
— В знак добрых отношений между нашими семьями, — начал он, — я бы хотел попросить о небольшом одолжении. Нет, скорее даже о большом.
— Прошу, — я сделал приглашающий жест, копируя маму, — можете говорить прямо.
— Мой двоюродный брат и племянник, соблазненные Воронцовым, собираются отправиться в провинцию вместе с семьями. Они хотя и глупы, но выполняют важную работу для меня и рода Судских здесь, в столице. Боюсь, что я никем не смогу заменить их. Они свое наказание уже получили и еще получат, но я без них как без рук.
— И правильно, не надо их никуда отправлять, — согласился я, подумав, что это будет даже хорошо. Чем больше пострадавших от амбиций Воронцова останется в столице, тем лучше. — Если полиция не отправит их на север или на Дальний Восток за использование силы в городе, пусть остаются. Надеюсь, что в будущем они не станут идти на поводу у великих князей и влипать в подобные авантюры.
— Не станут, — Судский улыбнулся. Может он и делец, но, переходя ему дорогу, я бы десять раз подумал, уж больно кровожадная улыбка у него получилась. — Они усвоили урок, будьте уверены. А с полицией мы все вопросы решим.
— Вам тоже своих не нужно гнать, — сказал я остальным. — Будем считать, что это вина Воронцова.
— Спасибо, — поблагодарил Дашков. — Если что-то понадобится, можешь смело обращаться. Как ты говоришь, все, что в наших силах.
На этом мы распрощались. Я еще раз пожал руки гостям, проводил их и вернулся в гостиную. Надо бы позвонить Ливио, чтобы организовал охрану дома, но для начала я набрал номер Таси. Ответила она почти сразу.
— Привет, это Кузьма.
— Привет, — прозвучал ее голос. — Тренируешься?
— Отвлекают, — я плюхнулся в кресло, поднимая со стола папку с документами и фотографиями. — Как у Павлика дела?
— Спит, — она тихо рассмеялась. — Хорошо покушал и решил поспать. Твоя мама сегодня целый день с ним проводит, даже сейчас сидит рядышком, книгу читает, пока он спит. Она переживает из-за всего случившегося. Звонила кому-то половину ночи, с кем-то договаривалась, тихо говоря, что скоро у нас будет целая армия и мы не только Воронцова, но и всех его союзников разом прихлопнем. Ты бы с ней поговорил, успокоил. Дать трубку?
— Через пару минут. А лучше, включи громкую связь, я вас обрадую. Ко мне в гости пара знатных людей приезжала во главе с князем Дашковым.
Последний день сентября наступил как-то неожиданно быстро. Все это время я тратил на тренировки, приходя на полигон ранним утром и уходя поздним вечером, чтобы поужинать и хорошенько выспаться. Геннадий Сергеевич был прав, говоря, что манипулирование мировой «ци» утомительное занятие. Усердно тренируясь, я замечал, что к вечеру голова становится тяжелой, мысли в ней ворочаются медленно и неохотно, а засыпаешь, едва коснувшись головой подушки.