– Я Вас догоню, – сказал я и ободряюще улыбнулся, поймав взгляд Таси. Она тоже узнала печать на конверте и сразу поняла, что это касается обмена техники. И хорошо, что она не знала, что в деле замешаны анархисты и обмена как такового не случится. – Всё будет хорошо, не переживай. По этому поводу я уже поговорил с Маурицио, и он обещал помочь.
– Если потеряешь нас, спроси у девушек за стойкой регистрации, – сказала Эсмеральда тоном, говорящим, что она обо всём позаботится.
Не став тянуть, я вышел на улицу, спустился по крыльцу к паре лавочек, стоявших на самом солнцепёке. Если письмо мне передали таким образом, это прямо говорило, что за кварталом Сальви следят. Я мог с большой долей уверенности сказать, что за нами никто не ехал, отсюда вытекал второй неприятный факт. Анархисты знали, что мы сегодня едем в клинику. Надо потом спросить в клинике, как долго мальчишка ждал нас.
Осмотрев послание со всех сторон, я проверил печать, затем аккуратно сломал её. Как и в прошлый раз, отправитель ловко свернул лист бумаги, обойдясь без конверта. Почерк был прежнем, те же длинные хвостики и наклон букв. Написано шариковой ручкой, на английском. Само письмо очень короткое и странное: «Здание напротив, задний двор, скамейка под деревом». Напротив клиники действительно стояло пятиэтажное здание, тоже принадлежащие какому-то лечебному учреждению. У входа там стояла скорая помощь, но людей я не заметил. Подумав немного, встал, убрал послание в карман рубашки и направился в ту сторону. С утра я достаточно размялся, чтобы встретиться с кем угодно, даже с анархистами из культа черепов.
С правой стороны за зданием расположилась парковка и площадка для строительного мусора. Со стороны дороги всё скрыто, чтобы не пугать посетителей, но вот вид из окон палат не самый приятный. Чуть подальше раскинулась небольшая лужайка с парочкой деревьев. На единственной лавочке, подпадающей под нужное описание, сидел худощавый и морщинистый старик лет семидесяти, в больничной пижаме и тапочках. Если быть совсем точным, то кроме него в пределах видимости вообще никого не было.
– Ты писал? – подойдя к старику, я вынул письмо из кармана, показал ему.
– Я, – ответил он старческим голосом.
Подняв с лавочки тряпичный мешочек, старик долго рылся в нём, пока не вынул палочку тёмно-красного воска и печать с тем же самым символом, что и на послании.
– И зачем тебе техника по отрезанию голов? – спросил я, пытаясь сообразить, что с этим стариком делать. – Ты ж помрёшь через неделю.
– Через две, – поправил он, переходя на русский язык, на котором неплохо говорил. – Если верить доктору. Но думаю, что протяну раза в два побольше.
– И в чём тогда смысл? – я скрестил руки на груди. Поймал его вопросительный взгляд. – Не люблю анархистов, бандитов и пиратов.
– С последними двумя – понятно, – покивал он. – Но чем тебе не угодили борцы за свободу?
– Свободу от чего? – язвительно хмыкнул я. – От здравого смысла?
– От королей и императоров, распоряжающихся судьбой стран, как собственным…
– Дед, не начинай, – я аж поморщился. – Знаю я ваши цели и стремления. Пример приведи, где они приводили к чему-то хорошему, тогда подискутируем. Вон, Франция под боком, там свергли короля, упростили сословия и к чему это привело? В войне эту огромную и могучую страну завоевали за две недели. А сейчас там сформировалось шесть кланов, которые страной руководят, как те же короли и герцоги, только президентов меняют периодически, чтобы создать эффект выбора. Насмотрелся я в Африке того, как анархия раздирает страны на кусочки и к чему это приводит. Поэтому ваши утопические бредни оставь при себе и не морочь людям голову.
Старик посмотрел прищуренно и даже немного удивлённо.
– Вернёмся к теме нашей встречи, – продолжил я. – Желание иметь с вами общие дела становится всё меньше, но дам Вам шанс. Если хотите обменяться техниками, то лучше обойтись без смертельно больных посредников, которыми не жалко пожертвовать. Технику, нужную вам, я знаю и могу передать её, не привлекая учителя. Тем более что связи с ним сейчас нет. Сообщите, когда будете готовы встретиться и поговорить предметно. Только нормально сообщите, а не подобным образом.
Я положил послание на лавочку и развернулся, чтобы уйти. Не знаю, почему так резко отреагировал на эту встречу, но следовало успокоиться и всё хорошенько обдумать.
– Кузьма Фёдорович, подожди, – окликнул меня дед. – Удели ещё минуту старику.
Я остановился, глубоко вздохнул, затем обернулся. Дед в это время снова копался в мешочке, едва нос туда не засунув. Найдя нужное, он поманил меня жестом, затем вручил серебряный перстень со знакомым золотым черепом, в чьих глазницах покоились два маленьких красных камешка. Следом в мои руки попало письмо или что-то похожее, свёрнутое в трубочку и перетянутое ленточкой. Основание ленты фиксировала небольшая печать с незнакомым символом.