Я осторожно, в любую момент готовый отпрыгнуть назад, перешагнул через черную кучку и через порог. Постоял немного, ожидая, не приключится ли чего, и только потом позволил себе подойти к винтовой лестнице, завернуть голову за угол и посмотреть вверх. Конечно, сквозь камень ничего не увидишь, но хотя бы можно почувствовать дуновение свежего ветерка, увидеть пляску солнечных лучей на верхних ступеньках, уловить отдаленную перекличку лесных птиц…
И это все было. Несмотря на тьму, несмотря на боль, несмотря на чуть не поехавшую крышу, кажется, я наконец смогу отсюда выбраться.
Чувствуя, как рот сам собой растягивается в улыбке, я зашагал по винтовой лестнице вверх.
Узкая каменная винтовая лестница сделала два или три оборота. В общей сложности, по ощущениям, я поднялся на высоту где-то третьего этажа, все время заворачивая направо по удивительно целым, нигде не выщербленным и уж тем более не стертым ступеням. Создавалось ощущение, что с самого момента постройки я первый, кто идет по этой лестнице.
Что интересно, лестница тоже никак не освещалась — даже скоб для крепления фонарей или факелов по стенам не было вбито. Здесь освещение было обеспечено так же, как и на последних метрах нижнего коридора — светящимся воздухом… Или чем-то, что заставляет его светиться, не верить же в конце концов действительно в то, что это сам воздух светится?
Наконец после очередной ступеньки картина сменилась — вместо продолжения изогнутых стен из-за поворота внезапно выплыла плоская вертикальная колонна, подпирающая горизонтальную перекладину. Еще несколько шагов — и появилась еще одна колонна, и вся конструкция превратилась в дверную коробку из камня.
Без двери.
Глава 4. На звук
Либо двери никогда здесь и не было, либо ее куда-то дели, но факт остается фактом — двери не было. Вместо нее пустой портал заполняла мешанина из каменных обломков и живой растительности. И это не выглядело как будто в дверь вывалили камаз щебня, или там оползень сошел, а потом на получившейся куче проросли растения — в таком случае немалая часть кучи оказалась бы внутри, прямо у моих ног. Здесь же создавалось ощущение, что дверной проем кто-то целенаправленно закладывал огромными, мне по колено, булыжниками, громоздя их друг на друга от пола до самого потолка, и только потом, через какое-то время в щели между ними нанесло земли, из которой полезли вьюнки и лианы, оплетающие собой камни и еще больше укрепляющие общую структуру.
Думать о том, сколько времени понадобилось на это, было страшно. Счет явно шел на десятилетия.
Приехали, что называется. Как отсюда выбраться? Каждый из этих валунов даже по отдельности должен весить килограмм под тридцать, а они втиснуты сюда так, что, поди еще попробуй отдели их друг от друга — это же почти монолит! Да еще и растения перевили и скрепили булыжники так прочно и плотно, что даже солнечный свет пробивался через эту преграду только парочкой отдельных лучей — там, где земля или высыпалась или изначально отсутствовала.
Но пробивался же! Значит, там, за этой стеной — выход! Не эфемерный и вероятный, а самый настоящий — ведущий туда, где солнце, и, — я приник к одной из щелей носом и втянул пахнущий травой и лесом воздух, — жизнь!
А значит, надо найти способ как-то проникнуть за эту стену.
Разобрать ее мне точно будет не под силу.
Для пробы я на всякий случай ковырнул пальцем один из заросших вьюнком камней. Растения легко подались, стебли порвались, истекая пахучим соком и я буквально в два движения очистил камень.
Странно, какие они нежные… Растения, что растут на камнях при практически полном отсутствии солнечного света, вроде бы, должны быть посуровее. Впрочем, это лишь суждение, мои представления о ботанике остановились на уровне седьмого класса.
В общем-то, это даже хорошо, что эти растения такие нежные и слабые — может быть, у меня получится расчистить от них камни. А там не мытьем так катаньем, разыщу слабую точку всей конструкции и умудрюсь открыть проход.
Я взялся за ближайшую толстую полусухую лиану, что оплетала собой сразу несколько камней, уперся и как следует дернул.
Лиана отчетливо затрещала, и у меня в руке остался приличный кусок, разлохмаченный на концах. С камней посыпалась земля.
Я посмотрел на кусок лианы в своей руке — с виду толстый и мощный, он был буквально продавлен там, где я его держал. Пальцы были по первые фаланги погружены в растение, выступивший прозрачный сок стекал на пол.
Все-таки эти растения какие-то чересчур нежные. Лианы во всяких там Эквадорах и на всяких там Амазонках, если я правильно помню, так суровы, что за малым сами на людей не охотятся. Тарзан так вообще летал на них как на пеньковых канатах. Понятно, что принимать эти истории за чистую монету — глупо, но чтоб лианы в мою руку толщиной вот так отлетали от простого рывка!..