Когда часы на башне пробили первый удар, из переулка вышел странный человек. Он направился к ратуше, и все, кто видел его, удивленно замирали на месте. Более чудаковато одетого человека было трудно сыскать. Не по размеру большое пальто туго стягивал на талии широкий пояс, отчего человек походил на какого-то муравья. Половину лица этого загадочного человека скрывал пестрый шарф, а глаза, несмотря на пасмурное небо, были спрятаны за очками с темными стеклами.
— Ой, мама, смотри, шпион идет, сказала какая-то девочка, завидев человека в надвинутой на самый лоб широкополой шляпе и в пальто с поднятым воротником. — Я таких в комиксах видела.
— И никакой он не шпион! — с умным видом возразил ей мальчик, оказавшийся поблизости. — Это сыщик. Он ищет воров. Нельзя, чтобы они его узнали.
Не обращая ни на кого внимания, Генрих, а это был именно он, подошел к ратуше и остановился, засунув руки в карманы. Больше всего на свете его сейчас беспокоило не мнение людей, а то, чтоб глюмы не узнали, кто пришел на встречу. Догадайся они, что Герой — это тринадцатилетний Генрих, они бы лопнули со смеху.
— Добрый вечер, господин, — услышал Генрих чей-то скрипучий голос. Он обернулся и едва не бросился наутек — около него стояла Карла Майселвиц, та самая старуха-ведьма, от которой уехала Альбина.
— Добрый вечер, господин, — повторила ведьма.
Генрих молча кивнул.
— Не с вами ли назначена встреча у ратуши в девять вечера? заговорщицким голосом продолжила старуха.
Генрих еще раз кивнул.
— Вы Герой? — спросила в третий раз Карла Майселвиц, и Генрих в третий раз молча кивнул.
— Не обманули шкодливые глюмы! — радостно вздохнула старуха. — Пойдемте, господин, я проведу вас.
Ведьма заковыляла по булыжной мостовой, и Генриху ничего не осталось, как последовать за ней. Вскоре они свернули в переулок, вошли в какой-то дворик с деревьями и детской площадкой. Тук-тук, тук-тук-тук — условным сигналом постучала Карла Майселвиц концом своей клюки в одну из дверей.
Дверь со скрипом отворилась.
— Входите, господин, — сказала ведьма.
«Ну все, теперь я уж точно пропал!» — подумал Генрих, делая шаг.
Глава XIX
ГЕРОЯМ ВОЙТИ ДОЗВОЛЯЕТСЯ
В доме пахло сыростью. Когда дверь закрылась, воцарилась полнейшая темнота. Ведьма кому то сказала:
— Полдела сделано. Дальше Героя поведете вы.
Тишина наполнилась шорохом шагов и приглушенными разговорами. Наконец вспыхнул слабый свет свечки, и Генрих увидел перед собой горбатого карлика, которого он ни разу не встречал в городе.
— Пойдемте, господин Герой, — сказал карлик.
Он провел Генриха в комнату и остановился у огромного темного шкафа из натурального дерева. Одного взгляда на этот шкаф было достаточно, чтоб понять — шкаф очень старый, хотя и в прекрасном состоянии.
— Почти пришли, — сказал карлик. Он нажал на одну из досок в деревянном полу — шкаф медленно отъехал в сторону, открывая потайной ход. Из дыры в стене потянуло могильной сыростью, плесенью.
— Прошу вас, — сказал карлик, отступая и кланяясь. — Дальше я не имею права идти, но внизу вас встретят, господин Герой.
Генрих вздохнул и начал спускаться в подвал. Узкую винтообразную лестницу освещали факелы на стенах. Но их света было недостаточно. Из-за темных очков на носу Генрих почти ничего не видел. Ему приходилось ступать очень осторожно, щупая ногой каменную лестницу перед каждым шагом. Вот почему спуск казался долгим до бесконечности. Иногда Генрих касался стен руками, но тут же их с отвращением отдергивал: стены были влажные, скользкие, покрытые замшелыми наростами.
В душе Генриха ворочался тяжелый, удушливый страх. «Нет, нет, отступать слишком поздно, — думал мальчик. — Я ведь не могу выйти из этого ужасного коридора и сказать: ах, простите, я передумал быть Героем. Да и потом, я еще не получил ни доспехов, ни меча, так что вряд ли меня поджидает внизу Безе-Злезе, а другого мне бояться некого и нечего. Древнерожденные не станут зря обижать человека».
Каждая дорога имеет конец. Генрих сделал очередной шаг и внезапно оказался в стонущей, шепчущей толпе. Кто это был, Генрих из-за очков не разобрал, но в том, как толкали его и дергали за одежду, приятного было мало. В толчее что-то со стуком упало под ноги Генриху и подскочило точно мячик.
— Поставьте меня на место, поставьте меня на место! — визгливо закричал скачущий по земле предмет.
Странная толпа внезапно расступилась и замерла, наблюдая за Генрихом.
«Они чего-то ждут от меня. Что же я должен сделать?» — пронеслось в голове Генриха. Сердце его от ужаса готово было выскочить из груди и запрыгать по полу подземелья вместе с орущим нечто.
— Поставьте меня на место! Поставьте! продолжал звучать требовательный визг, похожий на поросячий. Нечто в очередной раз отскочило от земли и упало прямо в руки Генриху. Мальчик ощупал его. Предмет был неприятно скользкий на ощупь и походил на человеческую голову. Мальчик брезгливо поморщился и, сам не зная почему, протянул шар в толпу. Несколько рук торопливо выхватили шар, и когда это случилось, стены подземелья содрогнулись от многоголосого хора:
— Добро пожаловать, господин Герой!
Толпа вокруг Генриха мигом исчезла, будто провалилась сквозь землю, а в свете разом вспыхнувших сотен факелов Генрих разглядел десяток человек в странной одежде и около сотни сказочных существ: кобольдов, глюмов, домовых и других, совершенно чудных, неизвестных созданий. Все они сидели на каменных скамьях огромной пещеры, увешанной гербами и пестрыми флагами, но большинство скамеек было свободно.
«Здесь только те, кто не потерял надежду, — понял Генрих. — Остальные ушли».
В первом ряду Генрих заметил Бурунькиса и Капунькиса. Малыши так вытягивали шеи, чтоб получше рассмотреть Героя, что едва не падали со скамеек.
Внезапно пещера огласилась пронзительной игрой волынок. Ударили литавры, и стоящий у дальней стены тощий длинный привратник в яркой, пестрой одежде оглушительно выкрикнул:
— Прячьтесь, боящиеся света. Его Величество Реберик Восьмой почтил нас своей милостью!
Каменная стена позади привратника медленно, со страшным скрежетом стала подниматься. Сквозь щель в пещеру ворвался яркий солнечный свет, а когда проход совсем открылся, стало видно, что в Малом Мидгарде царит лето. Зеленели самые обычные деревья, вовсю светило обыкновенное солнце, ветер гнал в пещеру летнюю духоту. Только погоду и время года Генрих нашел единственными отличиями между Малым Мидгардом и Большим, в котором сейчас царствовала зима. Слабенькая, неморозная и сырая по-осеннему, но все-таки — зима. Лишь только появился свет, добрая половина находившихся в пещере созданий исчезла, будто растворилась в воздухе.
Снова взвыли волынки. Генрих увидел, как из леса, напротив пещеры, выехала торжественная процессия: около двадцати рыцарей при полных доспехах и сверкающая золотом карета. Карету тянули восемь лошадей, а правил ими толстый, едва умещающийся в козлах кучер, у которого от человека была лишь голова, так как вместо рук у кучера были щупальца, которыми он время от времени бил лошадей, точно хлыстами. В конце длинной шестиколесной кареты на специальных лавках сидели четверо человек, вероятно, слуг, в коротких свободных плащах-гарольдах, украшенных яркими аппликациями и вышивками стилизованных под геральдические фигуры драконов, орлов, человекоподобных медуз, крылатых львов, корон и крепостных башен. Все четверо были в одинаковых остроносых кожаных башмаках и штанах-чулках, одна сторона которых была белая в синих сердечках, другая — однотонно-красная.
У самого входа в пещеру рыцари сошли с лошадей, построились коридором и обнажили мечи. Лучи солнца отразились от начищенных до блеска доспехов, шлемов, мечей и радостно заплясали по стенам пещеры. Карета остановилась, слуги соскочили на землю. Двое из них раскрыли дверцы, третий приставил к выходу из кареты аккуратную, оббитую бархатом лесенку, а четвертый расстелил от подножия лестницы до самого входа в пещеру узенький пестрый коврик. Когда все ото было проделано безукоризненно четко и слуги замерли, склонив головы, из кареты выскочили два жабоподобных существа, которые держали в руках длинный белый то ли шлейф, то ли шарф, то ли хвост. Однако уже через секунду Генрих понял, что ошибся — «то ли шлейф, то ли шарф» оказался не чем иным, как необыкновенно длинной королевской бородой. Его Величество Реберик Восьмой ступил на приставленную лесенку и в два шага оказался на коврике. Со стороны могло показаться, что похожие на жаб слуги выволокли короля из кареты за бороду, хотя на самом деле это было не так — бороду несли очень осторожно и важно, как будто она была самой большой ценностью в королевстве. После короля, разумеется.