– Просите? – очень удивился Д`Каас, оглядывая наши лица.
– Прям умоляем… – хмыкнула Виола, тщательно целясь в него из арбалета.
Я тем временем перекрыла вход на арену – вовремя, а то у нам уже спешили несколько спиритов, по решительным лицам которых видно было, что они сами себя назначили рефери, а судить будут строго в пользу Д`Кааса. Для перемычки все же пришлось воспользоваться щитом холода: устраивать наводнение буду, когда ситуация совсем выйдет из-под контроля. Впрочем, все равно придется, эти гады ломятся в щит пока плечами, а скоро вспомнят про чары, а я его долго не удержу.
Весело.
Итого имеем: четверо из Дружины стоят в боевых позициях, напротив точно в такой же – Д`Каас, который как будто приморозился к своей алебарде и явно понятия не имеет, что со всей этой ботвой делать. На трибунах – что-то вроде пяти сотен сердито настроенных воздушных магов, но пока они могут только орать, поскольку арена защищена от магических ударов извне.
Это радует.
Не радует выражение лица Цепеока и треск моего щита под их воздушными ударами.
Затянувшееся молчание нарушил Веслав.
– Первый десяток вышедших на эту арену – обратятся в камень, – сказал он, выдергивая левой рукой из кармана мешочек капсул «Горгоны». – Участь всех последующих будет похуже.
И со значением помахал правой рукой, в которой было зажато что-то мне неизвестное.
Если он кого-то думал этим напугать, он очень ошибся. На трибунах теперь заорали еще грознее, а щит начал ломаться прямо на глазах.
И тогда прозвучал уже голос Йехара, но обращался он не ко всем, а к одному Цепеоку.
– Остановите их. Дайте нам спокойно уйти.
Герцог поднялся во весь рост, взмахнул рукой, останавливая тех, кто ломился на арену и, ничего не говоря, уставился на странника.
– Выбора у нас нет – Дружина своих не оставляет, – продолжал Йехар ровно. – Мы будем сражаться, и разве вам это нужно? Проход здесь достаточно узок… вы потеряете многих воинов…
На дальнейшие дипломатические ухищрения нашего предводителя я уже плевать хотела, я занялась тем, что сейчас было важнее всего: наклонилась над Эдмусом. Все равно щит уже треснул, а призвать стихию я могла в любой момент.
Веслав подумал о том же: как только я протянула руку пощупать пульс – мои пальцы столкнулись с его, да к тому же мы едва не стукнулись лбами.
– Руки убери, – раздраженно буркнул алхимик. – Мешаешь.
Мешочек с «Горгоной» занял свое место в кармане, а на свет появился другой – кажется, я его видела, наверное, кроветвор…
Кроветвор? Правильно, темная кровь медленно течет у Эдмуса по подбородку, в уголках губ лопаются кровавые пузыри, изломанные, изорванные крылья тоже в крови – где я уже видела это? – но это не самое… не самое…
– Это не поможет, – сказал рядом тихий, женский, незнакомый голос. – Перелом позвоночника. Серьезно задет спинной мозг.
Голос как будто был не Виолы и даже не Бо. Не Ифирь же, в самом деле… И только когда Веслав вскинул на меня изумленные глаза и прошептал: «Ты-то откуда знаешь?!» – стало понятно, что голос на самом деле мой.
А правда, откуда я знаю? Откуда могу знать?
Почему вижу все это?
Не обычным зрением – другим, которое только что возникло у меня в голове, я могла видеть повреждения в теле спирита; они прокручивались одно за другим, и каждое я понимала так, словно всю жизнь училась на хирурга. Грудь – сломаны четыре ребра, одно прошло в легкое, поэтому кровь на губах. Рука – перелом кисти; крылья – не так серьезно, как кажется, просто они спутались; ноги целы, после такого удара могло быть и хуже, шута спас малый вес. Похоже, он больше от воздушного пресса пострадал, последствия – как от удара капотом машины, кажется, селезенка разорвана еще…
– Вы посмели вмешаться в дуэль! – тем временем надрывался Цепеок с трибун. – Вы знаете, какая кара положена за это по нашим законам?
– Мы не могли не вмешаться! – орал в ответ Йехар. – Эдмус – один из Пятерых, по третьему закону…
Сильное сотрясение мозга. По третьему закону Арки – мы не вернемся в свои миры, если хоть один погибнет… Попрощаться, что ли, с Питером, ведь что могут сделать здесь даже эликсиры Веслава, какое заживляющее может срастить сломанные кости, кроме полумифического животвора, на втором году обучения проходили, как сейчас помню…
Основы целения. Сложные физиологические процессы… любой маг может заживить царапину, порез или мелкий перелом, стихия не имеет значения.
Медленно, чтобы не повредить ткани, сломанное ребро сместить чуть пониже и вот так, на место, на место, по клеточке срастается кость, только бы не помешала кровь; не помешает, там же вода, это моя стихия… одновременно рубцуем ткань легкого, но не перепутать, это же не кость, и не намудрить с тромбами или с рубцом, иначе ему дышать будет тяжело…
Любой профессор, вне зависимости от стихии, может залечить серьезную рану или восполнить потерю крови до литра. Или срастить один тяжелый перелом.
Кровь из легкого придется выводить, свернется – худо будет. Тело спирита судорожно выгнулось, изо рта с кашлем полетели черные сгустки, потекла кровь, всю, всю до капли, чтобы не скапливалась в дыхательных путях, ладно, хватит, теперь позвоночник, с ним сложнее. Соединить придется еще и хрящи, да и спинной мозг… десятый параграф учебника – «Сращение нервных окончаний». Хорошо, что он опять потерял сознание, какая сейчас была бы боль!
Я не профессор. И кто объяснит мне, что я сейчас делаю?!
Лоб вспотел, сидеть на корточках неудобно почему-то, в ногах дрожь, лучше стать на колени. Селезенка – ну, это после спинного мозга не очень-то и сложно, нужно, как и с легким, представить в деталях процесс сращения тканей. Кисть потерпит, тем более перелом закрытый и чистый, а теперь – что там с мозгом, работать надо очень осторожно, четырнадцатый параграф: «При сложных повреждениях не допускается вмешательство…» Какое там вмешательство? Неважно, у него же не так и плохо, ну, тяжелое сотрясение, но череп цел, всего лишь вернуть клеткам их баланс, рассосать гематому; с крыльями, наверное, уже не получится; вокруг темнеет и холодеет, не успеваю! То ли кто-то пустил в ход чары воздуха, то ли прибыли мооны…
Я попыталась поднять руку и призвать стихию, но рука поднялась только со второй попытки. И ее тут же кто-то перехватил и уложил на место.
Я открыла глаза. Вот забавно, что-то не припомню, чтобы я их закрывала.
Правда, судя по тому, что я увидела вокруг себя, – у меня и вовсе был прогрессирующий склероз.
Я была не в Городе. Это стало понятным по слишком далеким звездам, неожиданному теплу вокруг (оно объяснялось тем, что недалеко горел костер) и отсутствию громких немелодичных воплей вроде: «Убью!», «Сын пьяного моона!», «Бескрылый крякодугл!»
Звезды – второе, за что зацепилось мое удивленное сознание. Они тускнели одна за другой и явно собирались уступать место утру.
Поединок Эдмуса начался вскоре после полудня. Так что было о чем призадуматься.
Пожалуй, стоило рассмотреть еще вопросы о том, почему я лежу, где, собственно лежу и с какой это стати наш спирит, который еще пять минут назад собирался на тот свет, сидит возле меня с видом сторожевой собаки?!
Я подняла руку вторично, на сей раз, чтобы протереть глаза. Эдмус поймал ее и опять уложил в то же положение.
– Ну, ты нас всех и перепугала, – хмыкнул он шепотом. – Я привык, конечно, к тому, что алхимик у нас нервный, но чтобы его трясло как припадочного – это, знаете, ли, в новинку. Если говорить можешь – говори тише, а то он взбесится, коли узнает, что я вставал. От него рыцарь наш – и тот в какую-то чащу убежал прятаться, а птиц на полдня полета в округе нет…
– Мы где? – спросила я и обнаружила, что говорить шепотом мне гораздо удобнее.
– Да внизу, на опушке леска, где нас высадила Арка.
– Давно?
Эдмус пожал плечами и виновато признался:
– Я с полудня не очень-то себя помню, так что точно сказать не могу. Но сейчас позову Виолу, ты лучше с ней поговори.