Меня не любили обе, так что речь Вендетта начала с рычания, а Илона – с надменного заявления:
– Я, знаете ли, не понимаю, что творится!
– Я тоже, – призналась я, готовясь к долгому и нудному разговору и думая об Арке. – Творится что-то непонятное…
Пятисекундное размышление со стороны обеих соседок. Противное высокое рычанье возобновляется. И спасибо еще, что рычит Вендетта.
– Не издевайтесь мне тут! – в меня ткнули наманикюренным ногтем. – Это уже в который раз. Что за балаган творится у вас в квартире?! Что за крики, почему гремит музыка?
Музыку я включила, как раз чтобы заглушить ссору Веслава и Йехара. И вырубила через полчасика, когда поняла, что мощности колонок не хватает.
Обвинения тем временем достигли кульминационной стадии:
– Почему у нас на потолке мокрое пятно?!
Стало быть, краны протекают серьезно. Ребятам без меня придется чинить. Оставить им ключи, попросить Игнатского, а пока – только бы от нее отвязаться, меня ведь сегодня или завтра уже не будет в этой квартире.
Может быть, не будет никогда. В тот раз мы выкрутились – в этот…
Я растянула губы в улыбке, от которой Вендетта надрывно завыла, и заговорила деревянным голосом:
– Да-да, извините, я все оплачу. Я все исправлю. Извините.
Но просто так отвязаться не удалось.
– Вы думаете, я на вас не найду управу? Поверьте, мои связи позволяют мне… почему у вас тут такой шум?!
Она сама удивилась нервности и озадаченности моего лица после этого вопроса.
– А это ко мне…гости приехали.
– Гости, – с вельможным презрением к низменным личностям, которые у меня гостят. – Родственники, значит?
– Ну-у, скорее, друзья, – с невероятно задумчивым выражением лица протянула я.
На кухне что-то грохнуло, и голос Веслава выразительно рявкнул:
– Радуйся, что вообще живым остался, а то я это могу исправить!
– Хотя вообще-то, коллеги, – выправилась я тут же. На меня смотрели с отвращением старой девы, которая вдруг обнаружила, что над ним располагается криминальный притон. Причем, у собачки выражение глаз было такое же.
Я начала придумывать объяснения по второму разу, как вдруг из-за плеча у меня раздалось:
– Оля, у тебя из сумочки музыка играет уже в третий раз. Я не против, хотя, если бы сумочка плясала, было бы…
Эдмус замер в дверном проеме позади меня и расплылся в улыбке:
– Здрасьте…
Илона кивнула, чуть удивленно. С визгом не отскочила, потому что не могла видеть его настоящего: специалисты из серых наложили мороки, действующие только на непричастных к стихиям, в смысле, на людей. Для Илоны спирит был благообразным, кроткого вида пожилым господином в респектабельном костюме, то есть, собственной противоположностью. Не знаю, кем он был для Вендетты, но собачка слегка попятилась и вытаращила глаза. Рот ее округлился, как будто она собиралась сказать: «Ух ты ж».
– Один из коллег? – холодно поинтересовалась Илона и одарила спирита лицемерной улыбкой. – Здравствуйте, я соседка.
– Здравствуйте, я шут, – очень вежливо ответил прямолинейный спирит.
– Эд… дуард комик, – пояснила я, растопыривая руки и ноги на ширину дверного проема, чтобы не дать шуту познакомиться с Илоной поближе, что он явно и собирался сделать. – Очень известный стэндапер. В узких кругах, да.
У соседки дернулась щека: из профессий Илона признавала только юристов и директоров по продажам. Однако на малюсенький кивок расщедрилась. Эдмус же с интересом произнес:
– Какой у вас забавный зверек.
И интерес его был до ужаса практическим, так что я сразу схватила тон, промямлила что-то вроде того, что мне к гостям надо, и попыталась захлопнуть дверь. Илона придержала ее ладонью.
– Минуточку! Я еще не закончила. Если вы вот сейчас не прекратите это вот… вот это вот все, то мои связи…
Сагу о Связях прервало тоненькое, жалобное поскуливанье снизу.
Спирит не стал терять время или отвлекать меня от разговора. Он просто опустился на четвереньки, просунул голову возле моей ноги, заарканил Вендетту за шею длинным липким языком и теперь старался подтянуть ее поближе к себе, то есть, к внушительным клыкам. Собака была в таком шоке от нападения, что и не думала сопротивляться и только покорно ехала лапами по полу, с тоской оглядываясь на свою хозяйку.
Упомянутая хозяйка открыла рот и коротко, пронзительно взвизгнула. Рот закрыть после визга забыла и застопорилась на площадке, растопырив руки и ноги и качаясь в разные стороны, как вратарь, который решил поймать одиннадцатиметровый, да вот не знает, в какую сторону кинуться.
Даже не хочу представлять, как это могло выглядеть с ее стороны! Надеюсь, язык-то все же мороки скрыли… ну, или он хоть был человеческим, а не узким и раздвоенным… и все равно…
– Эдмус! – зашипела я возмущенно. – Фу! То есть, тьфу! Отпусти собаку!
– Мня? – спирит снизу вверх посмотрел на меня печальными глазами жертвы.
– Расскажу Йехару! – зашипела я еще страшнее, понимая, что стихийную магию на глазах у Илоны применять не следует. Даже для вызволения ее питомицы из пасти спирита.
Имя рыцаря подействовало: шут тут же втянул язык в пасть и сомкнул челюсти. Освобожденная Вендетта с диким визгом кинулась вниз по лестнице, ее хозяйка метнулась следом, смерив меня на прощание убийственным взглядом и выкрикнув по пути:
– Наркоманы!
Видно, в ней внезапно ожили гены всех ее бабушек разом.
Я переадресовала взгляд спириту. Он грустно заморгал и развел руками.
– Я бы поделился, честное слово. С тобой и с ней…
Я стояла, смотрела на этого… отморозка (если еще нет, то сейчас он таковым и сделается) и чувствовала, что если я хоть просто раскрою рот, то оттуда вырвется пламя, как у Змея Горыныча. Только оно будет ледяным.
– Ты же меня не убьешь? – шут жалобно задрожал губами, заглядывая мне в глаза. – Посмотри… я такой невинный… я из Дружины… я голоден…
– Веслав! – заорала я, рывком возвращаясь в собственную прихожую и захлопывая дверь. Алхимик появился из кухни, в очень раздосадованном состоянии.
– Этот светлый опять будет Поводырем! – выпалил он сходу. – Демонстрировал мне сейчас знак… что еще?!
– «Ниагара» есть?
– …меня нет! – торопливо закончил спирит, вылетая мимо нас в зал. Дожидаться ответа алхимика или, еще хуже, моих действий, он не стал.
А из кухни тем временем явился еще и раздраженный Йехар и поинтересовался, кто это произнес «название сего зловещего снадобья». Веслав схватил его встревоженный взгляд и не удержался от смешка, рыцарь рассвирепел – словом, все началось сначала…
А я-то надеялась, мне хотя бы дадут собраться. Но нет, к тому времени, как позвонил Игнатский с сообщением о том, что символы на Арке обещают скорый переход, содержимое моего рюкзака радовало почти такой же бессистемностью, как в прошлый раз. Правда, теперь я сподобилась втиснуть туда одеяло и комплект теплой одежды: помнила, как в мифологической Греции мы нарвались один раз на прохладную ночь. Заснуть тогда удалось только потому, что никто ног не чувствовал от усталости.
Покидая квартиру, я была совершенно уверена, что, во-первых, течь в ванной и на кухне стала больше, во-вторых – как минимум один электрический прибор остался включенным. Илону и Вендетту в мое отсутствие ждали насыщенные будни.
На берегу Ладожского нас поджидали Игнатский, Макаренко с неизменной секретаршей Зосей за спиной и магистр водной стихии Алвард Кукубядзе. Полагаю, не нужно уточнять, что магистр принадлежала к женскому полу, а еще она вела у меня практические по моей стихии, а еще мне было совершенно неясно, что она тут вообще делает. Но в следующую минуту это прояснил постаревший за несколько часов Игнатский.
– Мы решили, что Ольге не стоит самой обеспечивать ваше продвижение к Арке…
Кукубядзе бросила на меня исполненный восточной враждебности взгляд. Наверняка уже знала, что я чуть не утопила одного из призывников, то есть, опозорила своего учителя. Теперь мне обеспечена родовая месть всего кукубякского клана, охватывающего все пять основных стихий и все три Отдела питерской Канцелярии.