Паг, Лори и Септием подошли к одной из многочисленных дверей, и хадонра строго сказал юношам:
- Не вздумайте забываться и вести себя непочтительно с господами этого дома, иначе я велю шкуру с вас спустить!
Хорошенько запомните, что я вам сказал, иначе вы горько пожалеете, что молодой господин Хокану не оставил вас гнить на болотах!
Септием вошел в дом и объявил о прибытии двух невольников-варваров. Им было дозволено предстать перед господами. Пятясь, хадонра вышел во внутренний двор и шепнул обоим рабам:
- Идите!
Паг и Лори переступили через низкий порог и оказались в просторном помещении, залитом ярким светом, который проникал сюда через противоположную дверь и два больших витражных окна.
Стены комнаты были украшены миниатюрными гобеленами, оружием и картинами в деревянных рамах. Пол по цуранийскому обычаю устилал ковер с громоздившимися по углам и посередине стопками подушек. На одной из таких стоп, скрестив ноги, восседал Камацу, властитель Шиндзаваи. По обе стороны от старика сидели его сыновья. Все трое были без оружия и одеты в короткие яркие туники, какие обыкновенно носили богатые цурани в свободное от службы время. Паг и Лори сделали несколько шагов вперед и остановились, уставив глаза в пол.
Камацу взглянул на старшего сына и сказал:
- Высокого невольника с белыми волосами зовут Лох-ре, а другого - Поог.
Лори открыл было рот, чтобы поправить старика, но Паг ткнул его локтем в бок, и тот, поморщившись, поспешно принял прежнюю смиренную позу.
Старший сын Камацу заметил эти движения невольников и с улыбкой спросил:
- Ты хочешь что-то сказать?
Лори быстро взглянул на него и снова опустил глаза. Рабам было строжайше запрещено говорить с господами без их разрешения. Он не был уверен, что вопрос молодого господина можно было расценить как приглашение к беседе.
Старик сурово сдвинул брови и процедил сквозь зубы:
- Говори, варвар.
Менестрель поспешно произнес:
- Меня зовут Лори, господин. Ло-ри. А это Паг, а не Поог.
Хокану опешил от такой неслыханной дерзости и свирепо взглянул на раба, посмевшего перечить господину, но Касами улыбнулся и стал повторять имена обоих невольников, пока ему не удалось произнести их правильно.
- Вы умеете ездить верхом на лошадях? - спросил он.
Паг и Лори кивнули.
- Вот и хорошо. Вы научите меня этому!
Паг с любопытством разглядывал низкий столик, стоявший перед хозяином поместья. На нем была разложена шахматная доска, уставленная резными фигурками. Камацу перехватил его взгляд и спросил:
- Тебе знакома эта игра?
- Да, господин, я не раз играл в нее. У нас она зовется шахматами.
Хокану мельком взглянул на брата и, кивнув ему, почтительно обратился к старику:
- Видишь, отец, выходит, правы те, кто считает, что контакты с варварами имели место и прежде.
Камацу пренебрежительно махнул рукой.
- Все это не более чем домыслы, не подкрепленные никакими доказательствами. - Он строго взглянул на Пага. - Иди-ка сюда и расскажи, как ходят фигуры.
Паг уселся на пол перед столиком и принялся вспоминать все правила шахматной игры, которым успел обучить его Кулган. Он тогда не проявил большого рвения к игре и потому успел усвоить лишь некоторые из простейших комбинаций. Взяв в руку пешку, он пояснил:
- Это пешка. Она может продвигаться вперед только на одну клетку. Или на две, когда ход - первый. - Старик кивнул и жестом велел ему продолжать. Ободренный этим, Паг указал на коня. - А он ходит вот так. У нас его называют конем.
Поименовав почти все фигуры и объяснив, как следовало передвигать их по доске, он вопросительно взглянул на Камацу.
Старик задумчиво разглядывал доску. Помолчав, он проговорил:
- У нас эта игра зовется шех. Фигуры носят другие названия, но правила такие же, как и у вас. Я хочу, чтобы ты теперь же сыграл со мной!
Камацу предложил Пагу играть белыми, и тот пошел с королевской пешки. Старик парировал его ход. Паг играл скверно, и победа далась хозяину поместья легко и быстро. Остальные наблюдали за ходом игры в полном молчании. Когда партия была завершена, Камацу с насмешливой улыбкой спросил:
- У себя дома ты считался хорошим игроком, не так ли?
- Нет, господин, - честно ответил Паг. - Очень слабым. По правде говоря, я едва умею играть.
Старик развел руками: