паромщик покосился на дон кихота и захлопнул книгу.
— когда человек бросается с копьем на ветряную мельницу, амиго, это не бесстрашие. это безумие. истинное бесстрашие это не самурайский психоз, нет. оно спокойное. очень спокойное. осознанное и уверенное. когда ты стоишь на пороге важного решения, тебе в любом случае приходится выбирать. или ты идешь дальше, или разворачиваешься. и если ты находишь причины, чтобы повернуть назад, это означает только одно. то, что решение это никогда не было для тебя вопросом жизни и смерти. а стало быть, не стоит придавать ему слишком большое значение. но… ведь ты приезжаешь сюда раз за разом. видимо, тебе это действительно нужно… ты думаешь, что доспехи защищают тебя, а они делают тебя уязвимым. потому что они не пропускают свет. ни в ту, ни в другую сторону. потому что они есть воплощенный страх. и если ты их не снимешь, если не откроешься, рано или поздно зверь заберет тебя. ведь страх — это его оружие. и я, честно говоря, не знаю других вопросов жизни и смерти. так что… по большому счету, у тебя нет выбора.
паромщик на некоторое время замолчал, но так и не дождавшись реакции на свои слова, продолжил.
— путь воина, амиго, это плохой путь. потому что воин не может существовать без врага. самые светлые намерения оборачиваются катастрофой, если реализуются посредством насилия. но в твоем случае и это не суть важно. потому что воин из тебя никакой. клоун отменный, а вот воин — нет. ты можешь сменить картонное забрало на маску упомянутого тобой бэтмена, но это не сделает тебя героем. ты куда хотел уплыть? в валгаллу? твой героизм не в ратных подвигах, о которых ты мечтал, но так ни одного и не совершил. а в чистоте твоей души, которую тебе удалось сохранить, несмотря ни на что. доспехи создают видимость пути в отсутствие самого пути. это нагромождение условностей в голове человека, за которым человек пытается скрыть то свои страхи, то ощущение пустоты. от себя и от других. когда веры совсем не осталось, и ни один наркотик больше не берет. в детстве, когда на нас нет доспехов, в нас попадает множество стрел, которые мы потом вытаскиваем из себя всю жизнь, и потому нам так страшно разоблачиться. но выбора–то и в самом деле нет. потому что дух погибает под доспехами, а дух это и есть человек. the spirit, my friend. the light. не интеллект, как говорит сид ахмет, а именно дух. никакой внешний мир не сможет достать человека, если у него есть путь и вера в этот путь. самое большее, что он может с ним сделать — уничтожить его тело. но победить дух — никогда. потому что дух бессмертен. до тех пор, пока человек об этом помнит.
дон кихот прикрыл глаза и ответил чуть слышно.
— доспехи это все, что у меня осталось… это все, что помнят обо мне…
— ну так сними их и расскажи об этом. сколько взглядов обращено в твою сторону, а ты меняешь один психоз на другой.
— тот человек… алонсо кихано… он снял доспехи… и умер…
— мне показалось, что ты не боишься смерти.
паромщик снова раскрыл книгу.
— я уже не дон кихот ламанчский, а алонсо кихано, за свой нрав и обычай прозванный добрым… единственное, что меня огорчает, это что отрезвление настало слишком поздно, и у меня уже нет времени исправить ошибку и приняться за чтение других книг, которые являются светочами для души…
— и что?..
— а то, что и алонсо кихано, и создатель твой мертвы, а ты до сих пор жив. мало кто придает значение этим последним двум страницам, в то время как в них заключен смысл этих двух томов. иди и напомни им об этом. даже если тебя услышат единицы. иди и напомни. но прежде сними эти чертовы доспехи! потому что творя в доспехах, можно создать монстра. потому что движущая сила творчества — любовь. открой свое сердце, впусти в себя свет и дай ему выйти наружу. светись! счастье не надо искать, оно и так здесь. оно было, есть и будет. радость, рыцарь печального образа. искренность. любовь, сияющая единственным ответом на все уместные и неуместные вопросы. и дух, с победным криком вырывающийся из доспехов и устремляющийся домой. вернись на свой путь. вернись и помоги вернуться.
дон кихот вцепился в правое плечо и застонал от боли. потом стиснул зубы, кое–как поднялся и посмотрел на паромщика взглядом, полным отчаянной злости.
— а что если я пустой внутри?! в каком–нибудь чертовом музее!.. стоит рыцарь, как живой!.. а подними ему забрало, загляни внутрь — никого! что если мои доспехи это я и есть?!.. иди к черту, монтесинос! я больше никогда сюда не вернусь!
дон кихот сплюнул и зашагал к мотоциклу. паромщик положил книгу на песок, достал из кармана чиллум, вытряхнул из него продолговатый шестиугольный камешек и едва заметно улыбнулся.