перелетев через руль, он покатился по земле, кувыркаясь и подскакивая, и в конце концов уткнулся носом в прибрежный песок.
— malum signum.
в следующую секунду «eliminator» догнал своего суеверного всадника и осчастливил его ударом вращающегося колеса. дон кихот медленно поднял голову, посмотрел на небо и скривил рот.
— ну давай. долбани меня еще разок. подтверди свое присутствие. а то я никак не избавлюсь от чувства, что ты про меня забыл.
превозмогая боль, он кое–как встал на ноги, но сразу же ощутил сильное головокружение. будучи не в силах устоять, он рухнул на разбитые колени и проблевался.
когда головокружение ослабло, дон кихот поднялся снова. доковыляв до лежащего на боку мотоцикла, он присел на него, отдышался, выдернул из кармана сигареты и закурил.
— знаешь, в чем твоя проблема, отец? ты никогда не признаешь за собой вины. что бы ни случилось, ты всегда в белом. они говорят, что ты не можешь послать человеку невыносимых испытаний. а если человека вдруг переехал асфальтовый каток, то это не ты. ты заведомо оправдан. ты ни разу не сознался в том, что сделал зло и при этом пытаешься убедить всех в значимости покаяния. твои дети сплошь уроды, но даже для лучших из них ты всегда остаешься недостижим. в тебе нет человечности. и это то, что отталкивает от тебя человека.
море, застывшее впереди, казалось ртутью, выплеснувшейся из гигантского межгалактического термометра. добрый доктор до последнего отказывался поверить, что заявленная больным температура совместима с жизнью.
хромая на обе ноги, дон кихот дошел до пришвартованного к берегу парома и пнул одну из ржавых цепей трапа, опущенного на песок.
— эй, баба!
боль отрикошетила от стопы прямиком в колено, он согнулся и накрыл его обеими ладонями.
дверь кабины распахнулась. заспанный паромщик в охровых шортах и поношенном черном пиджаке на голое тело вышел на мостик. приветственно вскинув руку с кокосовыми четками на запястье, он спустился по железной лестнице, подошел к дон кихоту и хлопнул его по плечу.
— как жизнь, амиго? ты неважно выглядишь.
— упал с мотоцикла. заяц–самоубийца принял меня за четвертого всадника апокалипсиса.
— где, здесь?
— угу.
— амиго, здесь нет зайцев.
— see–no–evil philosophy in action. заводи давай свой пепелац.
— шанти–шанти, отважный рыцарь. ты не дорассказал мне свою историю.
— как насчет старого доброго обола, харон?
паромщик снисходительно улыбнулся.
— я рад, что ты в хорошем настроении. пойдем–ка.
взяв дон кихота под руку, он отвел его на несколько метров вглубь берега, к большому, расколотому надвое, валуну.
— посиди пока здесь. я поищу что–нибудь остановить кровь.
— пустое. пока ты будешь искать, она сама остановится. и потом, как сказал один универсальный реципиент, blood is life. глупо упускать редкую возможность почувствовать себя живым.
— редкую, говоришь?
дон кихот, кряхтя, опустился на песок, стащил со спины рюкзак и прислонился к камню.
— я говорил, что в этой одежде ты похож на офисную крысу, нечаянно продавшую вместе с рекламными площадями остатки разума и возомнившую себя садху?
— говорил. только в прошлый раз вместо рекламных площадей были торговые. а до этого — выставочные.
— видимо, мне нравится слово. и что ты ответил? что не готов выслушивать критику от невротика, произведенного в рыцари шлюхами и вахлаками?
— примерно.
— ты присаживайся.
паромщик уселся рядом с дон кихотом. тот раскрыл рюкзак и вытащил из него, один за другим, четыре книжных тома.
— ты жаловался, что тебе нечего читать.
— все закончилось, факт. что тут у тебя? буковски, тед хьюз… елин пелин?
— это тебе для расширения кругозора.
— митч каллин, «страна приливов». а это что?
— так. рагу из белого кролика.
— спасибо, амиго. к следующему разу все прочту. обещаю.
— следующего раза не будет.
— это от одного тебя зависит.
паромщик достал из бокового кармана пиджака каменную трубку, по всей длине которой было крупными буквами выбито «the charas dragon».
— что там вообще происходит–то?
дон кихот передал ему сигареты.
— кризис.
— опять? чего на этот раз?
— всего.
— что такое? солнце больше не восходит? звезды погасли? океан засох?
— хуже. деньги закончились. их вдруг сделалось так много, что не стало вовсе.
— вот как?
— тебе, наверное, будет странно услышать это от меня, но похоже, у них там серьезный конфликт реального и воображаемого.
паромщик покачал головой и принялся высыпать табак в ладонь.