«Алексей! — окрик старого мага догнал его уже в коридоре. — И все же, как ты с ней справился? Еще никто, на моей памяти не мог оказать сопротивления миньону… пусть будет Бездны».
— Да легко, — пожал плечами Алексей, поморщившийся на затертый до дыры штамп про «Бездну» и «мы все умрем». — Ведь это — мой сон. А значит какой бы могущественной не была эта тварь, она здесь смертна. И она, точнее они, знают об этом.
«Мы будем ждать тебя, парень, — торжественно сказал Олькуш. — Возвращайся сюда вместе с остальными».
«А ведь и вправду, Башне определенно стало лучше, — заметил про себя Алексей, спускаясь по лестнице вниз. — Из каминов не несет смертью и дикой злобой, сквозняки исчезли, паутины на стенах словно и не было. Нет, мне такая Башня определенно нравится больше!»
Спустившись по лестнице, он вышел в главный холл и спустя несколько ударов сердца был уже перед входными дверями Башни.
«Не зря говорят, что дома и стены помогают» — подумал Алексей и с легким сердцем толкнул дубовые створки.
В душе после экскурсии по обновленной Башне поселилось твердая уверенность в том, что все будет хорошо. Которая тут же рассеялась, стоило ему выйти на крыльцо.
Во дворике, со всех сторон окруженном белым туманом, среди которого торчали голые стволы почерневших деревьев, стоял Керн. Керн Лар’Тарго.
— Ну только тебя мне еще не хватало, — поморщился Алексей. — Свали в туман. Не до тебя.
— Меня всегда поражала природная наглость черни, которой повезло выбиться в люди, — холодно улыбнулся огневик, демонстративно хрустнув пальцами, унизанными золотыми перстнями. — Но больше всего меня раздражают форточники, которые считаю себя королями всего мира!
Огневик вытащил из-за ворота ученической мантии золотую цепочку с желтым топазом, виртуозно оправленным золотыми нитями. Если хорошенько присмотреться, то можно было заметить, что внутри камушка лениво мерцали тысячи золотых искр.
— Знал бы ты, сколько форточников мы продали в рабство в Пустыню или отправили в каменоломни! Вы — настоящая угроза нашему миру, а не какие-то там иномиряне!
Щеки студиоза побледнели от злости, и он стиснул амулет в правой руке с такой силой, что из сжатого кулака побежала струйка крови.
— Вы приходите в наш мир и с легкостью получаете то, о чем лучшие представители нашего поколения и помыслить не могут!
— Лучшие — это ты про аристо и дворян? — уточнил Алексей, внимательно осматриваясь по сторонам, в поисках свободного от белесого дыма места. Лезть в этот мертвый туман не хотелось от слова совсем.
— Именно! — Керн гордо вскинул подбородок. — Семейные знания и реликвии передаются из поколения в поколение, а вы приходите на все готовенькое!
— Удобная позиция, — хмыкнул Алексей, — все говно, а я Д’Артаньян.
— Не знаю такого рода, — отмахнулся огневик. — Глупо рассчитывать на то, что ты поймешь собственную никчемность. Но одно я тебе могу обещать точно. После того, как я тебя убью, мой клан позаботиться о твоих маленьких друзьях! Пустынные шейхи охотно скупают одаренных мальчиков. Уж чего-чего, а ошейников подчинения у них хватает!
Керн мерзко расхохотался, а Алексей лишь бессильно скрипнул зубами.
Пока огневик старательно тянул время и, между делом, упивался своей обвинительной речью, Имперский маг все думал над тем, как лучше всего поступить. Раз и навсегда избавиться от этого подлого, мстительного, злопамятного, обиженного на весь мир подростка, или все же попробовать найти к нему подход.
Он достаточно повидал за время работы в школе таких волчат. Наглые, дерзкие, отмороженные. Не признающие никаких авторитетов.
Да некоторых из них можно было запугать — но это было временное решение. Ведь страх жил внутри их самих. Он был с ними дома — страх попасть под тяжелую руку пьяного отца. В школе — страх, что они действительно никому не нужны. На улице — что кто-то из друзей поймет, что глубоко внутри сидит не крутость, а простая зависть и… обида.
Зависть к тем детям, которых любят родители. Обида на свою семью и на весь мир.
С такими ребятами было очень сложно работать. Подчас пакость проникала в их сердца настолько глубоко, что они просто не понимали, что плохого в том, чтобы забрать деньги у толстопузого мямли — ведь он же лох. Не понимали, что материться при девушках или на уроках некультурно— ведь это же нормально, ведь «так разговаривают мама с папой».
Они не понимали почему они должны слушать какого-то там учителя, который им лечит про разумное, доброе, вечное, в то время, когда у них дома в холодильнике стоит лишь полторашка пива и майонез.