Фильмы шли в основном о войне. О нашей войне и войне китайского народа против ненавистных им гоминдановцев. Кто это такие, никто не знал, но понимали, что очень нехорошие люди, такие же, как фашисты. Всюду победоносные сражения, люди умирали красиво и с достоинством. Офицеры, все как один, отличались высокой культурой и беспримерным мужеством, и каждый солдат считал своим долгом вынести его с поля боя. Китайский Матросов, обязательно с каким-то холщовым пакетом с взрывчаткой, который он никак не может приладить к амбразуре дота. Или девушки с маузерами из «Хунсэ нианцзыцзюнь» («Красный женский батальон»), уходящие в воду и дальше в неизвестность или во славу.
Кстати о гоминдановцах. Уже в последние годы мне по роду работы пришлось встретиться с потомками тех реальных гоминдановцев — военных, интеллигенции, коммерсантов, т. е. наиболее образованной части населения Китая, которые после поражения в гражданской войне переехали на остров Тайвань и создали свое китайское государство.
Я хорошо знаю континентальных китайцев. Но тайваньские китайцы совсем на них не похожи. Ощущение такое, что это американские китайцы со своим образом мыслей и культурой, законсервированной с 1949 года и органично влитой в общемировую культуру. На своем островке они создали развитую экономику, позволяющую обеспечить высокий уровень жизни и культуры населения, создали не без помощи США, конечно, такую армию, которая отстоит себя от любого агрессора, если на нее не навалится весь мир, как это было в Югославии.
Сразу напрашивается аналогия. А если бы в 1917 году нашим эмигрантам из России представилась возможность занять пустующую землю в какой-нибудь части Света и создать российской государство, пусть даже не признаваемое ООН и не имеющее дипломатических отношений ни с одной из стран мира? Я уверен, что это было бы государство высочайшего экономического развития и высочайшей русской культуры, которое бы, как и Тайвань, не стремилось воссоединиться с основной Россией до тех пор, пока не выровняются уровни экономического и культурного развития и не будет твердых гарантий от повторения 1917 года. А, может быть, и нет.
После больницы зимой я поправлялся у бабушки с дедом в деревне. Помню вечерние посиделки мужиков при свете трехлинейной керосиновой лампы. Курящие сильно ядреный самосад садились поближе к двери, так как на них шумели не только женщины, но и сами курильщики. Разговор шел о проделанной работе и о том, что будут делать на следующий день. К концу месяца приходили по одному, по двое, приносили какие-то бумажки. Говорили о шерсти, яйцах, шкурах. Один сдает за другого овечью шерсть, другой еще что-то. Как я потом узнал, сдавали натуральный налог.
По деревням ходили пимокаты. Останавливались у кого-то на постой и начинали катать валенки. Натягивали на стену кожаные струны, закладывали туда шерсть и начинали «играть на гитаре» — взбивать шерсть. Потом парили шерсть, катали из неё «блины», обворачивали колодку валенка, гладили, приглаживали, сушили, и получался валенок. Пим. Мягкий, легкий, теплый. Сам в таких маленьких валеночках бегал. В наших местностях никто валенки пимами не называл, а вот тех, кто дела эти валенки, называли не по-местному — пимокатами.
Дед мой был коммунист фронтовой закваски и старался быть в курсе всех дел. Первым в деревне у него появился радиоприемник «Новь» на батарейках, которые были раза в два больше самого приемника (анодная и катодная батареи, подсоединявшиеся к приемнику при помощи колодок, похожих на основание радиолампы). Так как батареи быстро разряжались, дед все лелеял мечту купить пятилинейную керосиновую лампу, на которую надевался радиатор термопары, вырабатывающий электрический ток, необходимый для питания радиоприемника.
Мужики приходили к деду послушать новости. Их мало интересовали внутриполитические новости, хотя слушали их очень внимательно, зато международные новости слушали вполуха, но регулярно клеймили проклятых империалистов, не дающих житья нашим африканским и латиноамериканским братьям.
В отношении событий в СССР мужики старались ничего не говорить, а, если кто и пытался начать обсуждать какую-либо тему, то дед его обрывал и говорил, что на эту тему пусть парторг говорит или приезжий лектор из города.