Жду Тёму на берегу, поглядывая в ту сторону, куда он ушел. Но тот появляется за моей спиной. Он обнимает меня, целует в макушку с тихим стоном – «Юлька-а-а-а…» А перед моим носом неожиданно появляется букет из ярко-красных, ароматных ягод земляники. Я надышаться не могу нежным сладким ароматом, улыбка сама по себе расплывается на моем лице. Какой романтик мой мужчина.
- Ну что, поехали? – он заглядывает в глаза, и я понимаю, что таким счастливым я Тёмку еще не видела. – Там баня готова уже. Ух и попарю я тебя!
От его обещаний ток бежит по венам, я понимаю, о чем он думает, слишком хитрая физиономия. На дачу мы приезжаем вовремя, как раз ворота открыты, потому что гости и родители собираются в город. Мама Артёма увидела букетик в моих руках и облизнулась, глаза ее масляно заблестели, а мне вдруг захотелось порадовать женщину.
- Это вам! Тёмка собрал, - протянула ей ягоды, и ни грамма не жалея о подарке своего мужчины. Еще чего подарит, он такой, он найдет еще.
- О, Боже! А я как раз хотела на базар завтра заехать, так земляники хочется, - запричитала Ирина Сергеевна, принимая букетик с осторожностью и сразу утыкаясь в него носом.
Вскоре две машины с гостями скрываются за углом, а мы так и стоим обнявшись. Потом Темка ведет меня в сторону бани. Не люблю париться, но и обижать парня не хочется. И так уже за букет досталось, обвинил, что я слишком добрая, а у его мамы есть свой любимый мужчина, который обязан исполнять все прихоти своей беременной невесты. Но бурдел на меня с улыбкой, что говорит о том, что ему понравилась моя доброта.
- Ох и напарю сейчас твою тушку, будешь розовой, как этот закат, - смеётся друг, кивая на огненное небо, горевшее от лучей закатного солнца.
По моей спине пробежался колючий морозец. Странное предчувствие копошится в груди, даже останавливаюсь, всё еще глядя на такое странное небо.
- Почему оно такого кровавого цвета? – спрашиваю, понимая, что глупо паниковать, это же просто природное явление, не более.
- Не знаю. Может гроза будет, поэтому. Вон и тучки на горизонте. Иди в баню, я сейчас полотенца и квас принесу из холодильника, - поворачивает меня парень к маленькой белёной избушке, из трубы которой до сих пор валит дым.
С каким-то содроганием вхожу в маленькое помещение предбанника, насквозь пропахшее сыростью. Я никогда не парилась в бане. Тем более с мужчиной. Голой. Смущаться поздно, но всё равно неловко стало почему-то. Понимаю, что Тёмка не отстанет, пока не насытится. Интересно, сколько раз ему надо, чтобы наверстать этот год или больше, пока он облизывался на меня? Наверное, и ночи сегодняшней мало ему будет…
18.
- Хочешь, чтобы я тебя раздел? – Тёмка ставит запотевший стеклянный кувшин с коричневой жидкостью на маленький столик, стоявший посреди предбанника.
Бросает два разноцветных полотенца на диванчик и поворачивается ко мне. Расстегивает пуговицы на моей рубашке, пока я любуюсь его сильными руками. На правом бицепсе татуировка, ничего особенного, просто два каната, переплетающихся между собой и кортик посередине. Провожу пальцем по синему рисунку, который будто перевязывает тугой бицепс, и спрашиваю, сгорая от любопытства:
- Где такую красоту делал?
- Красоту? – ухмыляется Артём. – Дурость это. В армии делать нечего было. Морская пехота.
- Я тоже хочу. Сюда, - показываю безобразный самодельный шрам на левом предплечье. – Закрыть это уродство. Не хочу напоминаний о том времени.
- Это при ограблении тогда? – парень проводит пальцем по моему шраму и закусывает губу, будто ему больно за меня.
- Да. Я тогда ограбление сорвать умудрилась. В больницу не пошла, сама шила, поэтому так криво и некрасиво.
- Найдем тату-салон, сделаем! – его губы касаются моего шрама, а у меня сердце вскачь.
Потом он поднимает голову и нежно целует уголки моих губ. Именно там, где тоже отметины-напоминания о прошлом. Они будто горят теперь. Вздох, вырвавшийся из моего рта, ловит своим ртом мой мужчина, улыбается, наслаждаясь. Проходит языком по невидимым уже ранам на моих губах. Жалеет.
- Тём… - умоляю о поцелуе, настоящем, жгучем.
Сама подаюсь навстречу и со стоном припадаю к пухлым губам. У меня будто сознание уносит куда-то, так сладко и остро чувствую желание, что снова становится страшно. Нельзя возбуждаться. Нельзя…
В самой бане вкусно пахнет березовыми вениками, они ждут своего часа, запаренные в большом тазу. Прерывисто вдыхаю влажный горячий воздух и отпускаю большую шершавую руку. Тёма усаживает меня на лавке, а сам возится с тазами, наливая воду.
Вдруг он плескает из ковша на камни. Такое сильное шипение, что у меня сразу закладывает уши и в голове тоже начинает шипеть. Баню наполняет пар, который окрашивают в кровавый цвет солнечные лучи из окна. Я застываю на месте от ужаса. Кровавый туман не только у меня в голове!