Несколько минут прихожу в себя. Руки Стараса поднимают меня с плиты и ставят на ноги, притягивая к себе. Лишаюсь повязки и яркий свет режет глаза. Пытаюсь проморгаться и замираю в шоке под сотнями глаз, сидящих по кругу. Нервная дрожь пробегает по телу, немеют конечности, стягивает горло. Сердце бьётся в конвульсиях раздирая грудь, задевая рёбра. Опускаю глаза на камень, а он, сука, не светится! Всё как во сне! Не хватает только старика! А нет! Старик тоже появился, рассекая кисельный воздух. Его белёсые глаза направлены на мой живот, ладонь испускает голубое свечение. Мёртвая тишина режет по лёгким, не даёт сделать вдох. Шаг. Второй.
От страха сжимаются внутренности, выдавливая сперму. В убийственной тишине слышу, как она течёт по ноге, капля за каплей. Ещё шаг, и это конец. Меня трясёт, стягивает в узел. Я не хочу! Я не могу на это смотреть! Из последних сил закрываю глаза, жмурюсь сильно, до боли в висках. Чувствую чёртову руку, тянущуюся к моему животу, и тишину взрывает капля спермы, звонко падающая на камень. Свет, бьющий по закрытым глазам, проходящий взрывной волной, поглощающий всё вокруг, прорезающий меня, заряжающий каждую частицу болью, пригибающий к плите, лишающий воли.
– Сакиа родилась! – слышу громкие крики, и любимые руки притягивают к себе, оглаживают со всех сторон, и темнота, засасывающая меня в пустоту.
Глава 4
Очнулась в кровати, укрытая одеялом и телами мужей. То, что моё тело стало меняться, поняла сразу. Слух улавливал малейшее колебание воздуха. Стук сердец моих мужей шелестел размеренно и спокойно. Не открывая глаз, я знала, что лежу на груди у Даяна, по лёгким переливам колокольчиков, вплетающимся в мягкие удары. Шаад, прижимающий меня сзади, звучал как мачо-бонго́, глухими, рокочущими звуками. Старас, расположившийся на бёдрах, отстукивал в дхол жёсткими, чёткими звуками, вызывающими дрожь в груди, перетекающими в сосредоточенье томления.
Я наконец почувствовала запах мужчин и вспомнила о чём говорил Старас. Только привязка даёт вдохнуть запах любимого и купаться в нём. Сделала глубокий вдох и улыбнулась. Даян действительно сладкий. Шоколад с нотками апельсина и белого перца пощекотал ноздри и устремился к мозгу, требуя попробовать кожу на язык. Еле сдержалась. Хотелось узнать, чем пахнут остальные. Повернула голову и Шаад затопил бушующим океаном и хвоей. Старас… Чёрт! Старас уже раздвигал мои ноги и языком раскрывал розовые лепестки.
– Ты потрясающе пахнешь, моя сакиа, – глубокий вдох и шаловливая улыбка. – Сливочная ваниль с персиками и кристаллами горной мяты. На вкус намного слаще этого десерта. Всей жизни не хватит насытиться тобой.
Как пахнет Старас, я узнала, когда он накрыл собой меня, плавно двигаясь под взглядами братьев. Сандал и зелёное яблоко окутали нежностью. Он брал меня как сакиа, жену, божество. Он покланялся, благодарил каждым движением во мне. Мы кончили вместе, опутав друг друга руками, ногами. Хотелось лежать так вечность и слушать участившийся стук сердца. Пришлось вспомнить, что у меня три мужа. Место старшего занял Шаад, вбиваясь резко, глубоко, быстро, жаля и кусая поцелуями, оставляя метки от зубов. Он всегда был импульсивен, груб и мне это нравилось. Два оргазма снесло волной, пока Шаад дошёл до финиша. Даян, мой шоколадный мальчик, смесь жёсткости, нежности и юношеской непосредственности. Перевернув и поставив меня на колени, он занял собой обе дырочки, меняя местами пальцы и член. Разгорячённое лоно пульсировало от малейшего прикосновения, а задняя дырочка сокращалась при каждом движении, разгоняя кровь и взрывая мириады звёзд вокруг.
Приняв ванну, подошла к зеркалу. Кожа мерцала, окружённая сиянием счастья, таким же были окружены все женщины в городе, ставшие сакиа. Я провела рукой по начавшемуся округляться животу и почувствовала трель из частых ударов трёх маленьких сердечек. Бурлящее счастье затопило всю меня, и безграничная любовь пошла кругами по комнате. Обернулась к мужьям и увидела те же эмоции, искрящиеся в глазах. Люблю! Теперь я точно могла сказать, люблю! Люблю Стараса с его спокойствием и рассудительностью. Люблю Шаада, прямого, грубого и жёсткого. Люблю Даяна, мягкого, слегка угловатого, пытающегося объять всё и сразу. Люблю малышей, которые будут, скорее всего, точной копией своих отцов. Счастье, умноженное на три, во всём.